Двойные стандарты и сексуальность: играет ли роль возраст?

Новая научная работа показала: негативное отношение к людям, открыто проявляющим сексуальность, встречается среди взрослых всех возрастов – это не особое предубеждение только против пожилых. Более того, чувствительность к отвращению (когда вам всё кажется грязным или неуместным) по-разному влияет на взгляд на мужчин и женщин. Исследование опубликовано в The Journal of Sex Research.

Причина появления этой работы – быстро стареющее население США. Нужно понять, как возраст влияет на восприятие и жизнь пожилых, включая их отношения и сексуальность. Старшее поколение нередко сталкивается с понятием «сексуальный эйджизм»: общество считает, что им не до любви, а их сексуальность – это табу. При этом предыдущее исследование давало противоречивые данные – кто-то не замечает разницы между молодыми и пожилыми в открытости, кто-то наоборот, осуждает.

Авторы новинки заметили: прошлые работы почти не сравнивали реакцию на одинаковое поведение у молодых и пожилых или воспринимают ли люди поступки как сексуальные вне зависимости от возраста. В новом эксперименте решили выяснить, из-за чего именно возникают негативные оценки – из-за возраста или самого проявления сексуальности.

Авторы, включая исследовательницу Габриэллу Роуз Петруцелло, провели два эксперимента. Сначала 303 участника читали один из четырёх описаний "новой соседки" по имени Элизабет: ей либо 25, либо 65 лет, а сама она либо с «богатой романтической жизнью», либо с «бурной сексуальной жизнью» с мужем. После этого респонденты оценивали Элизабет по разным шкалам – насколько она «хороший человек», насколько её стиль жизни безопасен, и т.д. Также измерялась их индивидуальная чувствительность к отвращению.

Результаты: никакого фетиша по части возраста не обнаружено – 65-летнюю Элизабет не считали опаснее или хуже молодой. Но обсуждение секса резко ухудшало восприятие женщины – неважно, была она молода или в возрасте. Самые строгие и «брезгливые» участники чаще считали сексуально активных женщин более опасными и аморальными. Если же речь шла о романтике без упоминания секса, такого не наблюдалось.

Во втором эксперименте всё было то же самое, только теперь герой-мужчина. Тут тоже найден сексуальный стигматизм: мужчины с «бурной сексуальной жизнью» казались окружающим куда более сомнительными, чем просто «романтики». Но у мужчин всплыл и новый парадокс: молодых мужчин восприняли даже чуть хуже и рискованнее, чем пожилых! И, кстати, для мужчин с высокой чувствительностью к отвращению — сексуально открытые мужчины были, наоборот, более привлекательными. При оценке риска сексуальных мужчин их собственная брезгливость уже роли не играла.

Главные выводы: 1) сексуальная стигма бьёт по всем — как молодым, так и пожилым и по обоим полам, если они открыто говорят о сексе; 2) те, кто легче испытывает отвращение, особенно строгие к сексуальным женщинам и менее к мужчинам, и даже могут поощрять мужскую открытость — очередное подтверждение двойных стандартов.

Авторы признают, что их экспериментальные «анкеты о соседях» далеки от жизни – редко кто столь откровенен с соседями. Реакция могла быть вызвана просто излишней откровенностью. Кроме того, в исследованиях участвовали только белые люди, поэтому другие культурные особенности пока вне поля зрения.

Тем не менее, результаты важны: сексуальная стигма процветает, а личные психологические особенности, такие как склонность к отвращению, поддерживают неравенство между женщинами и мужчинами. Следующие научные шаги — добавить этническое разнообразие и сравнить женщин и мужчин лоб в лоб, выяснить, как именно меняется отношение.