Следите за новостями по этой теме!
Подписаться на «Культура TODAY / Зарубежная культура»
25 декабря Левону Оганезову должно было исполниться 85 лет, но до юбилея легендарный пианист не дожил всего две недели. Причина его смерти — долгосрочная и изматывающая борьба с онкологическим заболеванием, которую, увы, он проиграл. Народный артист России, Левон Саркисович Оганезов, был знаменит мощными аккомпанементами и уникальной способностью к импровизации, благодаря которым сотрудничал с такими мастерами сцены, как Андрей Миронов, Иосиф Кобзон и Валентина Толкунова.
Детство Оганезова прошло в Москве: некогда непростая жизнь его семьи чередовалась между бытовыми трудностями и домашним уютом. Его отец — Саркис Оганезов, потомственный кожевник, управлял обувным цехом и шил обувь для московской элиты: тапочки для Изабеллы Юрьевой, туфли для Ивана Козловского и Людмилы Целиковской. Арест отца по скандальному делу об убийстве Кирова стал тяжелым ударом для семьи: Саркис был вынужден трудиться в колонии, но даже там продолжил ремесло и поддерживал семью деньгами из неволи. Мать Левона без конца хлопотала за его судьбу, и в конце концов, через три года Саркиса Оганезова помиловали.
Семья переезжала по разным районам Москвы, пока не обрела собственный дом с садом в Перове — именно здесь формировалась личность будущего маэстро. Знаковым моментом стало то, что имя Левона в документах «упрятали» под старомодным «Леонтий» из-за нерасторопности управдома. Тем не менее, музыка определила его путь: с раннего возраста Левон повторял за сестрой мелодии, что не ускользнуло от зоркого взгляда учительницы — и уже в четыре с половиной года он начал серьезно заниматься музыкой. Музыкальная школа и консерватория были для Левона естественным продолжением.
Главная черта Оганезова — не столько виртуозность исполнения, сколько дух живого общения на сцене. Он умел «отрываться от нот», превращая концерт в разговор с залом, а не просто механическую демонстрацию техники. Это и сделало его любимцем зрителей и коллег.
Личная жизнь пианиста не могла не вызвать интереса. В молодости он был обаятелен и легок в общении с дамами, однако к каждому роману относился с уважением. Ни одна избранница не проходила сквозь фильтр его матери — до тех пор, пока однажды в автобусе Левон не встретил Софью. Мимолетный разговор, юмор — и его судьба была определена. Софья первоначально относилась к нему скептически, но настойчивость и харизма музыканта сыграли свою роль. После свадьбы страсти затихли, и бывший Дон Жуан стал примерным семьянином. В семье появилась первая дочь Мария, спустя время — вторая, Дарья. Пока Левон был на гастролях, Софья занималась домом и детьми, водя их в театры и на концерты.
Старшая дочь уехала в США, получила диплом по международному бизнесу, основала агентство по гастролям; за ней потянулась и вся семья. Дарья также окончила университет и занялась организацией фестивалей. Обе дочери счастливы в браке и продолжают семейные традиции. Прощаясь с Левоном Оганезовым, семья через социальные сети подчеркнула не только его профессионализм, но и роль мужа, отца, дедушки и настоящего друга.
Где талант, там и трагедия — стандарт роскошной жизни в России. Пианист Левон Оганезов собирался разыграть свой 85-летний юбилей, да не сложилось: судьба и медицина сыграли против, и маэстро ушёл — прямо перед финальной кодой. Отличная иллюстрация для учебника по экзистенциализму: родился между кожей, казёнщиной и коммуналками, сделал пару октав к славе, а в итоге вечный вопрос — зачем нам такие гении, если они умирают, когда и до торта не дотянул?
Отец, по клише эпохи, сидел за «чужое» убийство, но, будучи ремесленником с руками, оказался полезнее любого идеолога — даже на зоне. Дзюдо жизни: кому сапоги, кому шанс, а музицировать оставили сыну.
Женщины в жизни Оганезова — как вариации на тему: все проходят кастинг мамы. Только одна — чисто по фруктообмену в общественном транспорте — превратилась в жену. Дочери оказались в Америке, но не для того, чтобы забыть землю предков, а чтобы продолжить клан, да еще и бизнес открыть: современная интерпретация мечты.
И вот — прощание. Для публики артист был аккомпаниатором великих, для дочерей — фундаментом. Хорошо, когда за человеком остаётся не только граммофонная плёнка, но и мастерство жить на грани трагикомедии. Кульминация проста: даже музыкантов в России иногда выносят под марш, а не под овации.