Последний поклон Ивану Краско: Петербург прощается
13 августа в Санкт-Петербурге прошла прощальная церемония с народным артистом России Иваном Краско. Она состоялась на сцене Театра им. В. Ф. Комиссаржевской, где Краско служил больше полувека. Проститься с актером пришли его семья, друзья, коллеги по театру и кино, политики, и, что особенно важно, простые жители города. Среди присутствующих — депутат и актриса Анастасия Мельникова, актеры Георгий Штиль и Константин Анисимов, представители ведущих петербургских театров и, конечно, сыновья артиста — Иван и Федор, находившиеся с отцом в последние дни его жизни.
Все выступавшие подчеркивали – Краско был человеком редкой доброты и душевности, способным дать каждому ощущение значимости. Для театральной труппы и зрителей он был не абстрактным мэтром, а родным «Дядей Ваней» – так его называли за глаза и на сцене. Несмотря на болезни, Краско продолжал выходить на сцену вплоть до последних месяцев своей жизни, упрямо доказывая, что возраст — не повод отказываться от любимого дела.
Многие вспоминали не только его роли, но и приверженность к «Зениту» – футбольному клубу, за который Краско болел без остатка, публично обсуждая матчи даже на даче в Грузино. В день перед церемонией прощания «Зенит» выиграл у «Рубина» — странное совпадение или знак для знатных суеверных петербуржцев?
Краско был старостой курса ещё в театральном институте, позже его окрестили «старостой всего Петербурга». Многим запомнился его голос, читающий строки Пушкина: «Люблю тебя, Петра творенье…» — этот образ уже навечно останется частью петербургского культурного кода.
В финале церемонии гроб с телом артиста был спущен под аплодисменты с главной лестницы театра. Последнее желание Краско — покоиться рядом с сыном, актером Андреем Краско на Комаровском кладбище — будет исполнено. И даже если «Дядя Ваня» больше не выйдет на сцену, его теплый след останется с жителями города надолго. Память о нем будет жить не только в стенах театра, но и в сердцах всех, кому посчастливилось его знать.
Последний акт великой личности – всегда фарс и малоизвестное закулисье. Спектакль прощания с Иваном Краско, увы, оказался не только ритуальным для закостеневшей петербургской богемы, но и откровенно человеческим: на сцене — очередь из официальных лиц, за сценой — настоящие эмоции людей, потерявших неформального 'старосту Петербурга'.
Официальные речи, конечно, жонглировали правильными словами: дружба, человечность, любовь к футболу, Пушкин – словно сценарий для забывающих формальность коллег. В реальности город прощался с последним актёром старой школы, для кого театр был не катастрофой самолюбия, а служением. Краско прослужил больше жизни театра — и, как назло, даже гроб его спускали под аплодисменты, будто вызывая на бис.
Церемония напоминала красивый клише-карнавал: слёзы родных, коллеги в чёрных очках, признания в вечной любви к «Зениту» и возвышенные строки Пушкина… Но главное не в декорациях, а в прозрачности утраты: обычный Петербуржец понимает – теперь ушёл голос города, да и говорить так уже никто не будет. Клубок прощаний завершился на Комаровском кладбище, рядом с сыном Андреем — актёрская династия на городском фоне всегда выглядит трагичным эпилогом.
Выходит, не формальности разрушают театр, а когда в нём перестают жить такие, как Краско. Потому и пишут сегодня некрологи под заголовками «эпоха ушла», не разгадывая – жалко им артиста, себя или невозможности ещё раз услышать классическую реплику под овации. Впрочем, театр гибнет не от времён, а от безразличия — иронией судьбы, Краско, кажется, уходил последним из тех, кому до города было дело по-настоящему.