В советское время о личной жизни знаменитостей знали почти всё, хотя официальных сплетенников не было: информацию разносили слухи и молва, как в детской игре «испорченный телефон». Настоящие подробности всплыли только в эпоху гласности—когда папарацци и хроника частной жизни оказались вдруг не только западной причудой, а рядовым способом показать публике: кумиры так же бездарно строят личное счастье, как и все остальные представители человеческого рода.
Татьяна Самойлова вошла в историю советского кино благодаря роли в «Летят журавли», за которую фильм получил «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском фестивале 1958 года. Свадьба с актером Василием Лановым состоялась в студенческие годы, но прожили они вместе чуть дольше, чем длится стандартная пленка; после успеха Самойловой их пути разошлись. Были ещё браки: писатель Валерий Осипов, сценарист Соломон Шульман и режиссёр Эдуард Машкович. Каждый союз заканчивался с той же предсказуемостью, с какой очередная серия новостей сходит с печатного станка. В 60-х она вновь сыграла в крупной картине — «Анна Каренина», где её экс-муж Лановой изобразил самого Вронского: авторы мировых драм оценили бы такой поворот. Голливуд хотел Самойлову для своего фильма, но советская власть не оценила перспективы международной славы — и актрису держали дома. Роли потом становились всё реже. Родился сын от третьего мужа, а с сыном пришло и забвение почти на десятилетие. Официальные регалии – заслуженная артистка, народная артистка, Орден Почёта – к Самойловой пришли ближе к закату жизни; умерла актриса в Москве, прожив 80 лет.
Людмила Гурченко, ещё студенткой ВГИКа, прославилась в «Карнавальной ночи» режиссёра Эльдара Рязанова — и уже к тому времени была разведена с первым мужем, Василием Ордынским. В наборе следовали сценарист Борис Андроникашвили (от него её единственная дочь), актёр Александр Фадеев, певец Иосиф Кобзон (оба брака продлились чуть дольше съёмочного дня), и долгий союз с молодым пианистом Константином Купервейсом, который был младше Гурченко на 14 лет: они прожили вместе 18 лет. Последним мужем стал продюсер Сергей Сенин, брак пришёлся на 1990-е.
Валентина Малявина начинала с бурных чувств и закончила практически забвением. Её первый брак с Александром Збруевым длился пару лет, расстались после того, как актриса увлеклась режиссёром Андреем Тарковским на съёмках «Иванова детства». Затем был роман с Павлом Арсеновым: его «Король-олень» стал площадкой не только для съемок, но и для бурных ссор, приведших к разводу и открытому финалу фильма. Следующий – актёр Станислав Жданько. Оба оказались на дне: алкоголизм и трагедия – Жданько погиб, а Малявину обвинили в убийстве. Через несколько лет она была осуждена, провела пять лет в заключении. Оставшиеся годы личная жизнь актрисы уже не попадала под зоркое око публики, хотя формально она была замужем дважды.
Звёзды светятся, но обжигаются обычными песчинками судьбы. Их слава — лишь декорация для самых заурядных разводов, браков и трагедий.
Вот и снова хроника о личной жизни советских актрис — Самойловой, Гурченко, Малявиной. Для массового читателя подано как “откровение”, но на поверку — всё про тот же человеческий фактор, где мелодрама и быт разнятся лишь массовкой на заднем плане. Очередной список мужей и разводов подаётся с налётом сенсации: будто актрисы обязаны были жить без ошибок, а плита с кастрюлями — их единственная сцена. Почему-то бережно обходят стороной контекст времени: браки, разводы, интриги в эпоху тотального контроля и страха быть “неправильным” — это не прагматический Запад, где развод — почти спорт, а брачный контракт — как паспорт.
Вместо того чтобы поговорить о настоящих причинах женской драмы (например, стержне характера или отсутствии выбора), текст предпочитает сосредотачиваться на числе супругов — словно количеством поклонников меряют настоящее призвание. Кино и правда было единственной возможностью для женщин заявить о себе громко, но, разумеется, свобода здесь — как во времена позднего СССР: формальна, но не больше. Врезки про Канны и успех за рубежом поданы скользко: мол, хотели, но не дали, мол, если бы — ах, если бы!.. Как будто всё национальное счастье укладывается в эту невозможность завоевать “их” Голливуд. Про то, что за этим стояла целая система ограничения — ни слова.
Малявина представлена чуть ли не роковой женщиной, запутавшейся в чувствах и скандалах, но если всмотреться — трагедия частная, типичная, без “звездности” вовсе. Не идеализируют и Гурченко: коллекция мужей подана как экзотическое хобби, но за этим нет ответа, почему советская система толкала людей “добиваться” счастья институционально, через ЗАГС, а не чувства.
Социальных выводов нет, упоминание заслуг — формальное, финал прозаичный. Обыкновенная жизнь облечена в театральную оболочку и подана под соусом ностальгии — чтобы вызвать мягкое сочувствие, но не желание менять правила игры.