Ник Кейв о горечи утраты: 10 лет боли
Ник Кейв, известный австралийский музыкант и поэт, поделился своими размышлениями о горе спустя десять лет после трагической смерти своего сына Артура. Свои мысли он изложил на сайте Red Hand Files, где часто отвечает на вопросы поклонников. Один из них спросил, чему научились Кейв и его жена Сьюзи за это десятилетие и утихла ли их боль.
Кейв отметил, что боль никуда не исчезла, но изменилась: "Горе становится со временем менее личной обидой и предательством, а больше превращается в поэтическое свойство бытия, когда мы учимся принимать его". По его словам, сначала кажется, что страдание невыносимо, но позже оно наполняется смыслом и глубиной. "Печаль становится богаче и интереснее. В ней появляется что-то творческое и даже прекрасное".
Неожиданно для себя Кейв почувствовал, что его страдание — часть общей людской истории. Он стал ценить уязвимость человека и понял главную истину: смерть неизбежна для всех. "Каждый из нас — уникален, но наши страдания универсальны", — пишет Кейв. Со временем он и Сьюзи поняли: мир, вопреки трагедии, не жесток и неравнодушен, а, напротив, полон любви и стремится к добру.
Напомним, Артур, сын Кейва, скончался в возрасте 15 лет 14 июля 2015 года после падения с утёса в Брайтоне, Англия. Тогда в совместном заявлении семья назвала его "нашим красивым, счастливым и любящим мальчиком".
Опыт переживания горя нашёл отражение на альбоме Nick Cave & the Bad Seeds "Skeleton Tree" (2016) и в документальном фильме "One More Time with Feeling", снятом режиссёром Эндрю Домиником. Фильм стал личным свидетельством эмоций Кейва и группы на фоне трагедии.
В недавнем сообщении на сайте Кейв рассказал, что ощутил: "Первая травма смерти Артура была своеобразным шифром, через который говорил Бог. Но Бог — это не столько вера, сколько способ видеть вещи по-новому. Сознание Бога связано с восприятием: умением видеть поэзию даже в отчаянии". Кейв подчёркивает: этот способ видеть помогает замечать смысл даже в самых тяжёлых испытаниях и понимать: Бог присутствует и в счастье, и в боли.
"Не знаю, что ещё я узнал… кроме того, что мы всё ещё здесь — спустя десятилетие, в самом сердце этой травмы, где сходятся все мысли, мечты, надежды и печали. В этот день мы помним Артура", — такими словами завершает Кейв своё послание.
Иногда Кейв находит время для менее мрачных тем и с юмором рассказывает, как отказался записывать анти-просветительский трек с Morrissey (известным британским певцом), а иногда делится забавными историями о том, как его путают с актёром Николасом Кейджем.
О, Ник Кейв, великий некромант вселенской скорби. Десять лет после смерти сына – достаточный срок, чтобы вместо острого горя осталась разве что поэтическая язва, о чём Кейв и вещает на Red Hand Files (с вечной регулярностью, поражающей даже самых чёрствых редакторов). Вход в клуб человеческой уязвимости торжественно открыт: музыкант вдруг обнаружил себя не уникальным мучеником, а частью банального людского потока, где печаль – не баг, а фича у Homo sapiens.
Кейв фиксирует: сначала смерть сына воспринимается как хамское вторжение хаоса, но с годами обрастаешь покровом философии, где «Бог» превращается в стиль мышления. Не вера, а поэтическая способность видеть смысл даже в самой пустоте. Фирменный приём: скорбь приобретает «творческую текстуру» — вот такой подарок от бытия.
Параллельно, мир нежданно выходит невиноватым: не безжалостный палач, а среда, где даже трагедия — часть любовной драмы. Кейв и его жена Сьюзи приходят к открытию — страдание не делает тебя особенным, но позволяет подняться чуть выше бытовой суеты, если в тебе вообще хоть что-то человеческое осталось.
Сквозь Skeleton Tree и One More Time with Feeling Кейв продаёт горечь на экспорт: слушайте, мол, как боль может быть красивой, если уметь её фасовать. За авторитетными рассуждениями следует комизм: Кейв на досуге спорит с Morrissey и борется за бренд «Кейв» против Николаса. Всё серьёзно, но ирония — верный друг любой трагедии. Спросите Ницше: тот бы одобрил. Жить больно, но нелепо, и только так — по-человечески.