Следите за новостями по этой теме!
Подписаться на «Киноманы / Новости: сериалы, фильмы, премьеры»В мире кинематографа, как и в театре, суеверия растут словно грибы после дождя. У театралов, к примеру, принято садиться на сценарий, если тот вдруг оказался на полу. В кино всё немного проще, но и тут есть свои странности. Неудивительно: съемки – это всегда немного магия, а то что магия нужна удача – истина ясная даже оператору на последней ступени пищевой цепи. Такие приметы редко доходят до зрителя; большинство знают только про разбитую "тарелку" – тот самый диск с названием фильма и именами создателей, который с грохотом раскалывают перед стартом работы. Однако и сами фильмы время от времени обрастают мрачными легендами – кто-то говорит о неких "проклятиях".
"Сталкер" (1979), режиссёр Андрей Тарковский, является классикой советской фантастики и первой в нашем списке жертв суеверий. Съемки шли мучительно, сценарий бесконечно переписывался, актеры и операторы менялись как картинки в калейдоскопе. Тарковский три раза переснимал ключевые сцены и, разумеется, бюджет превращался в тыкву быстрее, чем мог бы обрадоваться бухгалтер. Про "проклятие" фильма заговорили позже: умер сам Тарковский в 1986-м, актёр Анатолий Солоницын (Писатель) ушёл в 1982-м, а Николай Гринько (Профессор) – в 1989-м. Подтвердила тенденцию кончина Александра Кайдановского (Сталкер) в 1995 году, до 50 лет не дотянул. О проклятии говорят с опаской, ведь Тарковский успел снять ещё два фильма, но жутковатый шлейф слухов остался.
Следующим примером стал "Узник замка Иф" (1988, реж. Георгий Юнгвальд-Хилькевич) – советская экранизация знаменитого романа Александра Дюма "Граф Монте-Кристо". В эпоху перестройки музыкальные фильмы ушли в прошлое, уступив место суровой экзистенции. Особого проклятия никто не замечал... пока один за другим не начали умирать актеры: в 1995 году – Вячеслав Цой (Ли), в 1999 – Евгений Дворжецкий (молодой Дантес и его сын). Им было всего 39 и 47 лет соответственно, что дало старт слухам. Дальше – трагический конвейер: 2003-й – Николай Кочегаров (Бошан), 2004-й – Виктор Авилов (Эдмон Дантес), 2006-й – Евгений Платохин (Луиджи Вампа), 2010-й – Анна Самохина (Мерседес). Через 22 года после премьеры ушла из жизни и она. Юнгвальд-Хилькевич протянул до 82 лет, скончавшись в 2015-м. Возраст некоторых действительно напрягал, но с жизнью всё куда банальнее, чем в легендах.
Самое известное "проклятие" крутится вокруг экранизаций "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова, роман которого, как известно, писатель завершить так и не смог. Особую остроту мифу придаёт образ Воланда (дьявол, прогулявшийся по Москве тридцатых в компании сомнительных приятелей). Парадоксально, но в первые годы после публикации романа поводов для ужаса не возникло: книжка стала хитом – и в СССР, и за рубежом. К экранизациям, появившимся в 70-х, вопросов не было (разве что режиссёры не смогли воссоздать "булгаковский дух"). Даже культовый спектакль на Таганке, срезавший роль Воланда Владимира Высоцкого, не вызвал катастрофы. Настоящие страхи связали с двумя версиями: фильмом Юрия Кары (1994, с Анастасией Вертинской) и сериалом Владимира Бортко (2005, с Анной Ковальчук). Первый почти 10 лет пролежал на полке – из-за споров между наследниками и продюсерами. Второй выпустили без оккультных мороков, хотя мнения разделились. "Проклятие" приписывают факту, что спустя годы большинство актёров этих экранизаций умерли. Впрочем, чаще это совпадения и действие времени – как и с "Сталкером" или "Узником замка Иф".
Автор текста уверенно шагает по тропинкам жанрового мифа и массового сознания, собирая коллекцию суеверий вокруг великих фильмов. Легче всего — объявить культовые ленты вроде "Сталкера" жертвами мистической напасти: режиссёры мучаются, актёры умирают, бюджеты тают. Так рождается устойчивый миф — но за кулисами всегда остаются неудобные детали. Например, режиссёр Тарковский вовсе не был сражён мистикой и после "проклятого" шедевра снял ещё парочку выдающихся фильмов.
Даже судьба "Узника замка Иф" — цепочка трагедий на долгих десятилетиях — выглядит больше как статистика, чем карма, но кому не хочется напугать себя парадоксом. С Булгаковым другая ирония: невидимый дьявол Воланд — страшнее споров за права и вечной борьбы с бюрократией, чем сама смерть артистов. И чем больше проходит времени со дня премьеры, тем толще слой этого культурного тумана.
Текст создает видимость глубины там, где есть только календарь и списки ушедших. Но массовое сознание нуждается в сказках — и вот уже оккультный маркетинг энергично подхватывает факты, вылепляя из них новую городскую легенду. Для общества, обожающих искать смысл в случайностях, подобные мифы — как холодец на Новый год: странно, прочно, не всем нравится — но традиция живёт.