Данелия: душа советского кино и тот самый герой-невидимка

Георгий Данелия – режиссёр, в чьих фильмах Москва всегда идёт навстречу дождю, а зритель бормочет: «Ку!» в полном отчаянии и восторге одновременно. Его отец — Николай Данелия — воплощал советскую мечту: сын крестьянина, генерал Метростроя, строитель столичного метро. Мать — Мери Анджапаридзе — привела в дом мемуары о дворянском прошлом, работала на «Мосфильме» и учила сына любить искусство. В тётях у Данелии — сама Верико Анджапаридзе, легенда грузинского театра. Дядя — режиссёр Михаил Чиаурели. Если бы у мема «у меня вся семья в кино» был человеческий облик — это был бы Данелия!
Но путь к мировому признанию — вовсе не автодорога: за плечами архитектурный институт и пару лет «по-настоящему взрослой» работы. А потом — резкий поворот: поступил на режиссёрские курсы и снял (вместе с Игорем Таланкиным) «Серёжу». Дебют сразу рванул на международные фестивали — тогда ещё никто не делал селфи, но оваций хватило.
Главный эффект Данелии — лирическая комедия «Я шагаю по Москве». Совету не хватило смеха — Данелия бесплатно изобрёл жанр. Потом была «Тридцать три» — фильм про зуб мудрости и минеральную воду, запретили на четверть века. Мэтр иронизировал: «Все хвастались закрытыми фильмами после перестройки, я — тоже, но все всё равно посмотрели».
Он умел писать сценарии — сочинял (или переписывал!) почти всё, где стоял его титр. Именно Данелия спас «Джентльменов удачи», снял «Афоню», где водопроводчик внезапно стал звездой года, и «Мимино» — почти сказку про пилота и «летающую» грузинскую душу.
Личная жизнь — как сценарий аристократической мелодрамы: в браке с Любовью Соколовой, родился Николай, но сына не стало — трагедия, что ломает даже каменных людей.
Помимо кино, Данелия собирал барабаны, сочинял мемуары с сарказмом и влезал в настоящие конфликты: подписывал письма в защиту диссидентов. Он никогда не был «только другом Министерства культуры», всегда умел подать голос, если видел несправедливость.
4 апреля 2019 года Данелия ушёл. Осталась целая вселенная фильмов, где каждый мог стать «джентльменом удачи» или заплутать на «Кин-дза-дза!». Ему обязаны за мир, где лёгкая печаль неизменно растворена в смехе. Его помнят как большого человека со скромной улыбкой и неистребимой способностью смеяться сквозь слёзы, даже когда вокруг — один сплошной марафон тоски.