Комик, который построил империю на оскорблениях, сменил амплуа — но только на время. История Джеффа Росса: суровые шутки, нежные признания и дорогие прощания.

Джефф Росс — имя, которое в США неразрывно связано со словом «роуст» (жёсткий комедийный стёб над знаменитостями), хотя рожден этот формат ещё в 50-х во Фраерс-клубе. Росса называют Roastmaster General: три десятилетия он безжалостно и виртуозно шутит, выгоняя на сцену самых смелых — от спортсменов до голливудских звёзд. Особенно громко Росса обсуждали после нашумевшего Netflix-роуста Тома Брэди, где он отпустил «массажную» шутку про владельца Patriots Роберта Крафта (легендарная история с арестом по подозрению в проституции, обвинения сняли). Даже Брэди, привыкший к жёстким выпадам, перешёл сцену, чтобы шепнуть Россу в живой микрофон: «Больше не шути так». Зал выдохнул, но шоу продолжилось — дружеские объятия, тонкая грань между издёвкой и уважением.

Однако Кевин Харт, ведущий того вечера, язвительно предсказал: мол, карьера Росса и так на грани гибели, а без роустов про него все забудут. Как бы не так. Росс вывел на Бродвей свой сольник Take A Banana For The Ride, совершенно неожиданно для всех: это не издёвка, а рефлексия — смешная и грустная, посвящённая семье, родителям, любимым собакам, ушедшим друзьям-комикам вроде Боба Сагета, Норма Макдональда и Гилберта Готфрида, и даже своей борьбе с раком. На сцене звучат песни (одна — «Don’t F—k With The Jews»), Росс рассказывает, как вырос в Нью-Джерси, где «подкол — это язык любви», как обретал юмор под воздействием разношёрстных сотрудников ресторана его отца и после детских травм получил чёрный пояс по карате — вторым в США среди таких юных.

Сам Росс признаёт: сперва писал материал ещё в школе, даже название своего шоу не менял, но настоящим катализатором для возвращения к сольнику стала не болезнь, а смерть друзей-комиков. Он задумался — как тогда и сейчас переживает потери, чем отличается нынешняя стойкость. Истории из жизни сочетаются с музыкой (автор — его друг-комик Эвери Пирсон), а на сцене с ним клавишник и скрипач.

Переход в роустинг произошёл случайно: на гольф-турнире Фраерс-клуба Росс дал сдачи престарелому мэтру фразой про громкий голос — с этого всё началось. Роусты долго считались пережитком, но Росса вдруг пригласили — так он стал новым голосом формата. Потом были ироничные бои со зрителями, тюремные роусты (записаны для Paramount+) и, конечно, шоу на Netflix. К совету Дэйва Шапелла, сделать свой жанр «шестиполосной трассой», Росс прислушался: расширял горизонты как мог.

Он часто продюсировал события, помогал звёздам с шутками (хотя формально заказы не выполнял), и знает цену жанра: роуст — не главный фронт культурных войн «woke/anti-woke», как модно сейчас считать, а просто мера — смешно или нет. Даже после пяти лет репутационных пауз роусты всё равно «крутили счётчик» юмора и возвращали публику в эпоху бесстрашных шуток. Росса узнали и подростки: после роуста Брэди на его шоу ходят папы с детьми — это стало новым «караоке».

Правило Росса простое: роустить только добровольцев — после согласия лимитов нет. Секрет успеха? «Главное — двигаться вперед, брать кулак в рот и плыть на волне», — философствует Росс.

Сейчас он выходит на сцену, играет две постановки в течение месяца, а ведь сам не верил, что «жанр выстоит» вне роустов. Обиднее всего, что Фраерс-клуб, его альма-матер, был продан из-за долгов — теперь Росс шутит, что после премьерного показа может лишь пообедать у «Yard House», а не элитного клуба.

Что впереди? «Чай, немного травки, костюм — и снова на волну бродвейского счастья», — улыбается Росс. Если бы его детская мечта выйти на одну сцену с Джеки Мейсоном сбылась, то после этого можно и на пенсию. Но прощаться с бесстрашным юмором и друзьями Росс не спешит: новые роусты и неожиданные признания — совсем рядом.