Восемь аншлагов за три дня. Как выступал Цой в Уфе незадолго до смерти
Следите за новостями по этой теме!
Подписаться на «Культура TODAY / Зарубежная культура»
35 лет назад в автокатастрофе погиб Виктор Цой — культовый лидер группы «Кино». За четыре месяца до этого трагического события группа «Кино» дала восемь концертов в уфимском Дворце спорта всего за три дня. Все выступления прошли с аншлагом — билеты продавали за 2-5 рублей, что тогда было примерно как купить четвертинку хлеба.
Тур проходил по всему Советскому Союзу, но приезд Цоя в Уфу весной 1990 года стал для города событием года. Тогда рок-коллективы редко получали доступ к большим сценам из-за цензуры — многие концерты проходили в квартирах (так называемые квартирники), и выступление во Дворце спорта воспринималось как настоящий праздник для поклонников. По признанию очевидцев, билеты было не достать — все хватали по знакомым, однокурсникам и даже через личные договоренности.
Организаторы знали: желающих увидеть живого Цоя — буквально море, и каждый день ледовая арена, рассчитанная на тысячи человек, была полностью заполнена. Атмосфера напоминала градус хоккейного матча — зрители скандировали «Кино, кино, кино!» еще до выхода музыкантов.
Перед группой «Кино» на разогреве играла местная рок-группа «ЧК», подогревая публику перед началом шоу. Наконец, на сцену в черном выходит сам Виктор Цой — под шквал криков и оваций. Характерная черная куртка, белая гитара, неизменная хрипотца — зал рвался к сцене, и не обошлось без давки: 15-летняя фанатка Айгуль потеряла сознание, но очнулась уже после концерта.
Песни «Группа крови», «Звезда по имени Солнце», «Видели ночь», «Восьмиклассница» мгновенно вызывали у зала единую волну — слова разносились хором, а каждый аккорд встречался овациями. После основной программы Цой читал записки от зрителей. Тогда же прозвучал вопрос про фенол — в те месяцы в Уфе случилась катастрофа: отравленный фенол попал в водоснабжение, пить воду стало опасно для половины города. На вопрос, не страшно ли музыканту приехать при такой обстановке, Цой иронично ответил: «Я приехал сюда не купаться».
Спустя несколько месяцев художника не стало — авария оборвала его жизнь, и для уфимских поклонников воспоминания о том концерте остались единственным напоминанием о встрече с легендой. Некоторые до сих пор хранят памятные вещи с датой смерти музыканта, спустя годы продолжая слушать его песни и хранить память о нем.
Ностальгия — это бизнес. Все эти рассказы про «Кино», Цоя и восьмиклассниц, потерявших сознание на аншлагах в Уфе, — идеальный медиаконтент для усталого общества, которому уже давно не хватает героев. Герой, разумеется, трагичен — разве можно иначе торговать прошлым? Комментарии стариков, боль фанатов и драматургия с фенолом из крана придают необходимый фон «эпохи». Местная газета делает ставку на рецепты патоки: билеты — как хлеб, песни — как последний глоток, Цой — как икона новой святости.
Цензура, опасности и квартирники из мифа превращаются в монолиты памяти: коллективный транс записки, анекдоты и оргстекло с датой смерти на столе. Неважно, кто реально был на тех концертах — главное, что каждый говорит: жил, видел, помню. Возможно, не столько ради музыки, сколько из-за тоски по времени, когда рок-н-ролл казался таблеткой от любого яда, даже от фенола.
Вся эта «подпольная» правда в десятый раз прогоняется по кругу. Уфимцы опять становятся «избранными», всенародный траур обновляет — и продаёт — чувство уникальности. А в сухом остатке мы снова выстраиваем очередь за Цоем, и каждый советский хлеб становится реликвией ностальгии.