Юбилей Александра Адабашьяна: искусство, война и жизнь на острие
Следите за новостями по этой теме!
Подписаться на «Культура TODAY / Зарубежная культура»
Полновесный портрет Александра Адабашьяна — художника, актёра, режиссёра и сценариста фильмов великого Никиты Михалкова — в 80 лет звучит как разговор с эпохой без купюр и цензуры. В интервью он невозмутимо анализирует, почему Европа опять грозит России войной, а внутри российской культуры бушуют страсти, достойные греческой трагедии.
Он с усмешкой комментирует политиков Европы: Макрона называет «Микроном», а про фон дер Ляйен и Прибалтийские страны высказывается в стиле классического дворового анекдота. По мнению Адабашьяна, все европейские угрозы растворяются без поддержки США и Великобритании — как шпана, которая без своих «амбалоа» становится безопасной. Отмена концерта Гергиева в Италии — лишь иллюстрация: максимум, на что способны европейские «воины» — запреты русской музыки.
О внутренней оппозиции Александр говорит презрительно: знаменитости вроде Макаревича и Пугачёвой, выкрикивающие с эмигрировавших берегов: «Вот и уехала вся Россия!». Для него это парадокс: почему же вокальные таланты разом становятся моральным камертоном нации? Александр цитирует Пушкина: «Суди, дружок, не свыше сапога!» — и подчеркивает, что артисты не философы, чтобы определять общественную повестку.
Жизненный путь Адабашьяна куда витиевее любого сценария: он не уходил от службы в армии, а наоборот, предпочёл честно познакомиться с «армейской» жизнью на Урале, пережил и морозы минус 40, и товарищескую закалку, которую вспоминает как школу жизни. На съёмки, по слухам, мог прийти с фингалом — однажды, защищая честь двух дам, получил в глаз, отдал в нос и сразу поехал в Ленинград сниматься в «Шерлоке Холмсе».
За его плечами и сложные любовные истории — обе супруги работали на первом проекте с Михалковым, но первая жена трагически умерла, оставив после себя тетради, к которым он не может притронуться.
Адабашьян признаёт: желание сниматься в современных фильмах улетучилось — качество контента не вдохновляет. Сейчас он увлечён театром, поставил в Театре кукол Образцова спектакль по Достоевскому.
80-летие планирует отметить с семьёй на Валааме, где не будет суеты, а будет покой, природа и близкие. Ненавязчиво благодарит хирурга, который спас ему жизнь в 2009 году после разрыва аорты — операция длилась 4 часа.
О «русской отмене» в Европе говорит с иронией: всё меняется быстрее, чем кажется. Вспоминает о французах, которые после войны вдруг стали победителями, хотя их вклад был... спорным. История циклична, и на смену одному настроению обычно приходит другое. Пока же — искусство, семья и немного сарказма.
Кто у нас тут народная совесть? По версии эмигрировавших музыкантов — конечно, они, их мнение и судьба чуть ли не эквивалент целой страны. Адабашьян слушает — и усмехается, мол, нация — это не пляши и пой. Тут недавно в Италии решили, что Чайковский — враг, а концерт Гергиева отменили: детская радость настоящего европейца — запретить, не подумать. В военных реляциях Европы артист видит обычную текущую шпану: сила только когда рядом англосаксы, а как «амбалы» убегают — задира «выдыхает».
С актёрских и режиссёрских высот Адабашьян вспоминает службу в ракетных войсках (минус 40 по Цельсию — норма!), армейские закалки и съёмки после ночных драк за честь дам. Роли больше 60, жизнь — как сценарий французской драмы, где первая любовь погасла рано, а будущее оказалось крепким — под знаком спорта и семьи.
Русскую культуру отменить не получится — уверен ветеран. Французские победители прекрасно жили при Гитлере, но жертвами назначили только проституток, остальным — прощения и парад. Всё это меняется по щелчку сверху. Главное для Адабашьяна — оставаться честным в деле, а не рваться в политику и паникёрство, оставив сарказм и воспоминания для интервью, а театр и искусство — для жизни.