Chappell Roan в Осло: Девять лучших моментов первого выступления после релиза
Следите за новостями по этой теме!
Подписаться на «Культура TODAY / Зарубежная культура»
Перед тем как Chappell Roan (Шаппел Роан) появилась на главной сцене норвежского фестиваля Øyafestivalen вечером 6 августа, тысячи ее поклонников уже терпеливо ждали на лужайке парка Тойн в Осло. Многие из них пришли в розовых ковбойских шляпах, густом белом гриме, копируя образы из клипов певицы, создавая атмосферу театрализованного карнавала.
Рядом с этим поп-цирком звучала австралийская панк-группа The Chats – их гневные песни про кражу личных данных и дорогие сигареты слышались за сотни метров. Казалось бы, странное соседство: Roan чаще относят к поп-сцене. Но когда она ступила на сцену впервые на этом фестивале, стало ясно: ее команда (полностью женский состав) способна дать тот самый рок-н-ролльный драйв не хуже настоящих панкеров. Барабаны — массивные и резкие, гитары вспыхивают, будто салют, а голос Roan — может быть и тонким, и хриплым, и пронзительным: не у каждой поп-звезды такое найдётся.
Прошло два года с релиза альбома The Rise and Fall of a Midwest Princess, который вывел Roan на передовые позиции: синглы "Good Luck, Babe!" и "The Giver" взлетели в топ-10 хит-парадов Billboard Hot 100. Сейчас она гастролирует с туром Visions of Damsels and Other Dangerous Things. На новой сцене — атмосфера мрачной сказки: красные глаза, выглядывающие из каменного павильона, изображения горгулий над шпилями церквей, изысканные ворота в духе модерна, которые то превращаются в ворота замка, то – в кладбищенскую арку. Всё это — гротескный и ироничный кэмп, тот самый искренний, яркий маскарад, который притягивает к Roan аудиторию ЛГБТК+, эксцентриков и просто всех, кому важна откровенность, игра и свобода.
Вот девять ярких моментов выступления Chappell Roan на Øyafestivalen: от первого послерелизного исполнения нового сингла "The Subway" до особого привета для своей мамы, которая присутствовала в зале.
Chappell Roan — образцовый пример паломницы современного попа, решившей сыграть на поле, где мало кто ожидает рискованных фокусов. Зритель гадает: кэмп или правда? Но Roan выкладывает один козырь за другим. При ходовых клише о жизнерадостности сцены и причудливых нарядах заметен холодный расчет: сцена — не просто для искренности, она для формы переодевания, новой идентичности. Весь этот балаган с псевдокарнавальной эстетикой как будто запутывает зрителя до нужной кондиции и только потом отпускает.
Грани между жанрами — иллюзия. Кажется, феминизм и ЛГБТК+ повестка тут не столько выпад, сколько способ собрать сообщество в очередной оазис «других». Но публика жаждет не реформы, а шоу, потому для Roan главное — удержать внимание через громкость, абсурд и выплеск нарратива: замок, кладбище, маме привет — всё работает на быстрый эффект. Тур — манифест, но и товар в обёртке фрикадельки: хочешь панк? Получай поп-пантомиму. Всё продаётся.
Судя по уровню визуального пафоса, агенты Music Norway не собираются выпускать Roan из железных рукавиц культурной дипломатии: поезд под названием «The Subway» везёт публику куда надо партии и медиа. Но для фанатов — день хлеба и зрелищ. Лишь бы им не наскучил вечный праздник роли и маски. Это ирония эпохи: даже ностальгия перепуталась с современностью, а артист — ещё один трикстер, оседлавший карнавал.