Интервент из «ШКИД»
Следите за новостями по этой теме!
Подписаться на «Культура TODAY / Зарубежная культура»
15 июля 1930 года родился Геннадий Полока — советский и российский режиссер, запомнившийся работами «Республика ШКИД» и «Интервенция». Уникальная "демократия" советского кино: заслуги ничего не значили, а любой режиссер — хоть патриарх, хоть новичок — проходил одни пробы, выбивал деньги и защищал фильмы перед худсоветом. Великаны вроде Леонида Гайдая были в этой же лодке, а после сдачи работ Госкино решало их судьбу. Так что оступиться — дело житейское: важно было подняться. Это и спасло Полоку, позволив не исчезнуть после провалов, а снять культовые ленты.
Путь к режиссуре был у Геннадия Полоки вовсе не прямым. После войны он приехал в Москву: мечтал стать режиссером, но поступить не вышло. Получил диплом актера в МХАТ, потом всё-таки попал во ВГИК к Льву Кулешову. Дальше — документальное кино, приглашение на «Мосфильм», участие в чужих проектах. Первый собственный фильм — о строительстве канала в пустыне, но получилось слишком «жестко». Руководство Туркменской ССР попросило все переснять «пожизнерадостнее», но Полока был упрям. Итог — жалоба, уголовное дело, абсурдные обвинения вроде скупки золота. Однако его отбили Минкульт и функционеры вроде Фурцевой и Пырьева, хотя репутация осталась запятнанной, а в дальнейшем Полоку держали в тени.
На «Республику ШКИД» он попал случайно: поручили лишь сценарий, но вспомнили о его режиссерских талантах, и фильм дали снимать ему. Он отстоял свой актерский состав (Юрский, Луспекаев), фильм удался, собрал 32,6 млн просмотров — достойная цифра для дебюта. Тогда же ему поручили новую картину — к 60-летию Октябрьской революции, выбрали пьесу Льва Славина «Интервенция». Подготовка была тщательной, в сценарии участвовал сам автор, на главную роль утвердили Владимира Высоцкого.
«Интервенцию» ждал триумф, но получился авангард: «антикино», как определил сам Полока. Критике не понравился эксперимент — фильм отложили на полку, публика увидела его только 20 лет спустя, когда он уже устарел, а сцены пришлось озвучивать заново, ибо Высоцкий к тому моменту ушел из жизни. После «Интервенции» Полока не исключили из профессии, хотя следующий его фильм — об ироничной советской контрразведке — вызвал вопросы. Спас легендарный разведчик Конон Молодый, позволив фильму собрать почти 28 млн зрителей, после чего Полока снял «Одиножды один», но сатирический настрой картины вызвал негодование цензоров, и его лишили права снимать фильмы. Фильм, несмотря на гонения, продался неплохо — 17,2 млн билетов.
В 1980-е стал худруком музыкальных фильмов на ТВ, сам почти не снимал. Только в 1981 году предложил «Наше призвание» — снова про советскую школу. Возвращением к теме «Интервенции» стали фильмы «А был ли Каротин» (1988) и «Возвращение Броненосца» (1996). Последний фильм, «Око за око» (2010), замыкал цикл, но уже никого не волновал. Умер Геннадий Полока в 2014 году, похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.
Статья раскрывает парадоксальную судьбу Геннадия Полоки — человека, снявшего культовые «Республику ШКИД» и «Интервенцию», но при этом оказавшегося заложником абсурдной системы советского кинематографа. Советская модель не делала разницы между мэтрами и новичками: всех заставляли защищать проекты, выбивать бюджеты перед худсоветами, а любые успехи быстро перечёркивались одним подозрением в «буржуазщине», как бы актуальна и свежа ни была работа. Его первый фильм оказался слишком жёстким, что стоило Полоке не только скандала, но и уголовного дела — хотя авторитеты кинематографа его защитили, осадок остался, и репутация дала трещину.
На «Республику ШКИД» его привлекли как сценариста, потом лишь случайно доверили режиссуру. Этот редкий шанс он реализовал блестяще — 32,6 млн зрителей, яркие актёры, одобрение критики. Его второй крупный проект — «Интервенция» с Высоцким — внезапно оказался авангардом, не вписывающимся в советский шаблон. Итог — 20 лет забвения, поздние переозвучки и потерянная актуальность.
В дальнейшем Полока вновь оказался вне профессии: даже успешный прокат и участие знаменитого разведчика не спасли его от нового бана, теперь уже за иронию и современность. Он превратился в изгнанника: снимал телефильмы на ТВ, создавал редкие работы, к которым мало кто возвращался. Его судьба — пример того, как государственная система могла не только выдвинуть режиссёра, но и мгновенно аннулировать все его заслуги одной чертой карандаша. В итоге картины Полоки, даже самые успешные, оказались на периферии общественного внимания, а урок его карьеры актуален до сих пор: зависимость искусства от бюрократии и недальновидности госмашины может перечеркнуть любой талант.