Спрашиваю это я у литовцев:
- Мужики! Че ж вы такие заторможенные?
- Это еще что, - говорят они, - видел бы ты наших эстонских знакомых
Вильнюс. Старый город. Каждая девушка похожа на Брунгильду, каждого юношу хочется назвать Олафом. Скандинавия - да и только. Чинные компании ведут неспешные беседы в маленьких кафе. Аромат кофе щекочет ноздри. Мои знакомые, даже тот, у кого фамилия была Петров, разговаривали, не повышая и не понижая голоса, почти не меняя интонаций и темпа. Наша беседа текла в каком-то гипнотическом ритме, успокаивая и приводя в состояние полудремы. Отдохновение души, так сказать. И самые бессмысленные слова исполнялись глубокого смысла, и бармен, похожий больше на миллионера в своей тройке и бабочке, напоминал какого-то известного прибалтийского артиста.
И вдруг в эту умиротворенность врывается девушка, произносит: "Привет, живчики!", щелкает кого-то по носу, кого-то по уху, чмокает еще кого-то в щеку, окидывает меня взглядом опытного оценщика ювелирного магазина и садится рядом.
- Ты кто, о светлое виденье, трепетный мираж, свежий ветерок в этом засыпающем мире? - спрашиваю у нее я.
Еще один оценивающий взгляд:
- А ну скажи еще что-нибудь!
- Пожалуйста! - улыбаюсь. - Кто ты, о дева? Уж не валькирия ли ты и где тогда твой конь? Неужто щиплет траву там, за углом, на омерзительно правильном и ухоженном газоне?
Она, полу прикрыв глаза:
- Сыровато, но ничего. Для первого знакомства сойдет. Я Света, а тебя как зовут?
- Алексей, - я застенчиво ковыряю ладошку указательным пальцем.
- Очень приятно...
- А мне то, мне как приятно!
- Как? - интересуется она.
- Словами не передать!
- Где вы его взяли? - спрашивает Света у присутствующих.
- Да вот, приехал, понимаешь, - отвечают ей.
- Светлана, ничего, что я не спросясь? Ты мне телефончик черкани и я в следующий раз обязательно тебе звонить буду, прежде чем приезжать! А ты уж меня на белой лошади встречать приезжай.
Вот так сидим, общаемся. Гляжу, прибалты мои сникли совсем, за ходом беседы еле поспевают, и молчат.
- Откуда ты такая здесь-то? - интересуюсь. - Прям луч света в темном царстве...
- Да вот к бабушке приехала из Днепропетровска, да и осталась. Нравится мне тут. Красиво.
- Это правильно. Красивые девушки должны жить в красивых городах.
- Не подлизывайся!
- А я и не подлизываюсь!
- А зачем эти комплименты про красивых девушек?
- Комплименты? Да я же хамлю. Я думал, ты рассердишься, что я употребил словосочетание "красивая девушка" во множественном числе. Ведь глядя на тебя это можно произносить только в единственном.
- А вот теперь - хамишь!
- Хамлю? Да я же просто недоговариваю. Словосочетание ведь должно звучать: "Божественно прекрасная девушка!"
Слово за слово, мы со Светой остались в гордом одиночестве. Компания наша разошлась по домам, устав от бешеного, почти итальянского, темпа разговора. И тут я умолк. Сижу, смотрю на нее, любуюсь - откровенно говоря. И слова все куда-то подевались
- Чего замолчал? - спрашивает Света.
- Боюсь...
- Чего?
- Глупость сказать боюсь...
- Ты уже все сказал, которые мог!
- Нет. Не все еще.
- А что не сказал?
- Да вот, думаю, попрошу у тебя руки и сердца и потом всю жизнь жалеть буду!
- Не будешь, я не соглашусь.
- Вот именно поэтому и буду...
Выпили мы коньячку какого-то местного. Я уже вовсю разошелся, руку ее в своей держу и даже целую иногда. Уже и темнеть стало. Пошел я Свету домой провожать. Подходим к ее дому, а на скамеечке у подъезда юноша с цветами. Увидел ее и просветлел весь. Летит к ней с букетом в протянутой руке. Я себя лишним сразу же почувствовал и тихонько так, бочком, за угол нацелился.
- Стой, где стоишь, - уголком рта говорит Света мне, а потом ему:
- Здравствуй, Роберт!
- Здравствуй, Света! - и лучится весь радостно и смотрит загадочно.
- Как всегда, Роберт?
- Как всегда, Света! - целует ей руку и... уходит.
"Мама миа, - думаю, - это прям заговор какой-то. Ща этот Роберт с топором из кустов выскочит и меня прямо по пустой башке..."
- Это кто? - задаю я хорошо завуалированный вопрос.
- Роберт?
- Угу...
- Жених!
- А то, что я здесь?
- Не ты первый, - говорит Света, - не ты последний... Да и он тоже не первый. Он меня каждый день встречает, а я все время с кем-то... В гости зайдешь?
- Так он же тебя любит, - искренне говорю я.
- А ты, - поворачивается ко мне она.
- А я нет! Уже нет!
- Ну и катись!
- Ну и пока! - руки в брюки и куда глаза глядят.
Выхожу на улицу. Камушек перед собой ногой подфутболиваю и вдруг из - за кустиков - Роберт собственной персоной. Правда, без топора.
- Здравствуй! - говорит. - Ты почему так быстро ушел?
- Не понравилось...
- Что не понравилось?
- Ничего не понравилось! Отстань, без тебя тошно...
- Ты не сердись, она ведь хорошая, - продолжает идти рядом со мной Роберт.
- Ты что, уговариваешь меня вернуться?
Роберт молчит, но не отстает.
- Вот что, Роберт. Ты это, наплюй на нее...
- Нет, я так не могу. Я ж ее люблю...
- Тогда иди и сиди там, на скамейке пока не разлюбишь...
- Слушай, - говорит Роберт, - идем со мной. Посидим там, пива выпьем.
И так мне жалко Роберта этого стало, что я иду с ним на ту злополучную скамейку, прихватив ящик какого-то пива по 1 литу 10 центасов. И мы сидим там до утра, глядя на августовские звезды и рассказывая друг другу о своей дурацкой жизни.
Видели бы вы лицо Светы, которая с утречка застала нас за вторым ящиком