Здравствуй, старый друг. Ты пишешь, что мои письма к тебе перестали быть описательными, что я большей частью передаю тебе факты, озвученные телевизором, в моей интерпретации, что, чем дальше мы уходим из нашей студенческой юности, тем менее интересными и насыщенными становятся новости от меня. Я помню, какие письма я писал из армии всем нашим друзьям и подругам, помню, как старшина спрашивал меня перед строем:
- Чем ты, сынок, на боевом дежурстве занимаешься, что тебе по одиннадцать писем в день приходит? Наверняка только письма и пишешь?
Что я мог ему ответить? Что я пишу одинаковые письма всем и только по ходу написания очередного из них начинаю обставлять голые факты своими размышлениями? Я не писал письма под копирку, а всем «вживую».
А еще я помню, какое количество писем приходило в первые месяцы моей службы, как наши девчонки пытались поддержать нас морально, и как постепенно, по мере их уходов замуж, количество начинало переходить в качество и постепенно сходить на нет, если бы не письма Лариски и Катьки, которые писали из своего Иркутска от первого до последнего дня.
Сегодня я решил не пересказывать факты, а описать историю, участником которой был я сам. Думаю, что она останется между нами.
История не вымышленная, действие ее происходило в центре Украины, в ее степной части, где лишь изредка можно встретить относительно небольшой клочок леса, где поля изрезаны лесопосадками, при входе в которые попадаешь под совершенно пропыленные ветви деревьев и где найти поляну метров пять в диаметре просто невозможно, а если возможно, то тут же обнаруживается поразительная нечистоплотность совкового населения и его привычка «отдыхать на природе».
История началась десять лет назад, когда я, тогда еще тридцатичетырехлетний отец семейства, решил попробовать сменить образ мышления и методы добывания средств к существованию. С этой целью я отправился в город А.., в котором, по моим сведениям, находилось предприятие, завязав тесные контакты с которым, по моему тогдашнему мнению, я мог бы поправить свои финансовые дела.
Приехав на междугородном автобусе в А.., я первым делом отправился на местный рынок - осмотреться. Рынок этот имел характерный для провинциальных (хотя что называть провинцией – кому-то и Петербург провинция) городков вид – базарная площадь, обнесенная кирпичными рядами магазинов, с четырьмя воротами, и бесконечными рядами торговцев пивом. Не знаю почему, но на то время пришелся рассвет пивоторговли на рынках. Создавалось впечатление, что люди шли на рынок только для того, чтобы купить пиво. Это совершенно не соответствовало действительности, но обилие продающих пиво впечатляло. А если вспомнить, как за два-три года до этого, мне, не такому уж большому, как ты знаешь, любителю пива, приходилось загружать в багажник своих потрепанных «Жигулей» пустые бутылки из-под оного напитка, ехать на один из пивзаводов (благо их в полуторамиллионом городе в те годы было аж два), и, простояв в очереди к окошку с нагло ухмыляющейся рожей, с благоговейным трепетом поменять их на полные в какой-то там пропорции и порадовать вечером друзей наличием столь желаемого ими янтарного напитка, то последовавшее после этого изобилие видов и марок пива не впечатлить не могло. Появление на украинском пивном рынке пива марок «Рогань», «Оболонь», «Славутич», других менее известных породило такое количество торгующих этим напитком, что другие виды розничной торговли на время были потеснены и не принимались «серьезными» бизнесменами от сохи всерьез.
Именно этот фактор и сыграл решающую роль в моем знакомстве с …назовем ее Джульеттой.
Выйдя из автобуса, я направился по направлению к рынку. В связи с тем, что день был рабочий, двое из четырех ворот рынка оказались закрыты. Поэтому пришлось обходить рынок чуть не с обратной стороны. Передо мной всю дорогу шла невысокая девушка в брючках и довольно легкой - относительно времени года - куртке. Может быть я не обратил бы на нее внимания, если бы его не привлек своими действиями 45-50-летний мужчина. Он с явным интересом обратился к этой девчушке, на что она ответила, как мне показалось, довольно раздраженно. Я еще подумал: «Вот кобель старый!»
Написал и подумал – а сам-то сейчас не такой? В этом году сорок пять стукнет…
Мужчина тем не менее не отставал от незнакомки. Следуя за ними на расстоянии 10-15 метров, я невольно залюбовался тем, как девушка реагировала на заигрывания мужичка. Передать это словами трудно, но было что-то в этом от кошки, которой дуют в ухо, при этом не удерживая в руках. Эта сцена продолжалась 2-3 минуты, после чего мужчина ушел, прибавив шаг, девушка вошла в рынок, я последовал за ней, но тут же потерял из виду между рядами торговцев пивом и водой.
Обследовав рынок, я возвратился на автостанцию, откуда до завода, бывшего целью моей поездки, ходил пригородный автобус. Случаю было угодно, чтобы единственное свободное на скамейке место, где я сел дожидаться автобус, оказалось именно возле той девушки, которую я наблюдал по пути на рынок. Я в душе даже порадовался за себя.
Достоинства этой девчушки в основном ограничивались молодостью и красивой фигуркой. Она казалась довольно закомплексованной, чуточку нервной, не знающей, что делать со своей неплохой фигурой, куда положить руки и зачем ей дамская сумочка. Без всякой задней мысли я обратился к ней с вопросом о том, как далеко находится от города то предприятие, которое я собрался посетить. Вздернувшись, она переспросила меня. Повторив вопрос, я не получил вразумительного ответа, что-то вроде «а у нас здесь такого нет». На этом наш диалог закончился.
Через пару минут на посадку подали автобус – гудящий, гремящий, дымящий «Икарус» с гармошкой, предшественников которого в 70-е годы называли «телятниками». Открыв все четыре двери, автобус принял в себя всех желающих уехать с автостанции в данном направлении, коих набралось изрядно. И судьба (как я подумал потом) в этом набитом битком автобусе прижала ко мне все ту же девушку. Стояли мы на последней площадке, в самом уголке у стекла, где было снято одиночное сидение и образовалась пустота. Как истинный джентльмен, я пропустил мою попутчицу в уголок, а сам спиной перекрыл доступ к нему. Ехали мы довольно комфортно, если не считать периодических толчков в спину входящих и выходящих пассажиров.
Не прошло двух минут нашей поездки, как девчушка радостно обратилась ко мне с новостью, что она вспомнила о том предприятии, о котором я ее спрашивал, и находится оно на следующей остановке после той, где выйдет она, и что только в тот момент, когда мы садились в автобус, она вспомнила об этом. Произнося все это, она смотрела на меня снизу вверх таким преданным взглядом, так старалась при каждом покачивании автобуса, которые были довольно часты, коснуться своей хорошенькой грудью, прикрытой лишь тоненькой футболкой (курточка в связи с внезапно прорезавшимся апрельским солнышком была расстегнута еще на автостанции) моего живота, что я невольно начал оглядываться по сторонам, не наблюдает ли кто-нибудь за нами. К моему удовольствию, на нас никто не обращал внимания. Постепенно у меня начался словесный понос, что наверняка свойственно всем мужчинам, попадающим в такую ситуацию. К этому времени до нас добралась кондючка, у которой я купил билеты себе и своей попутчице. От такой «щедрости» моя новая знакомая совсем разомлела. Ее взгляд, и без того преданный до этой минуты, стал напоминать взгляд щенка, которому показали, но не дали кусок колбасы. Если бы у нее был хвост, то она, наверное, лупила бы им мне по ногам.
Через некоторое время, после непередаваемой игры слов, жестов и взглядов, я произнес фразу: «Ну что, будем влюбляться?», на что получил взгляд настолько нежный, что моя плоть, и до этого чувствовавшая себя неспокойно, взбунтовалась. Моя подружка прижалась ко мне, доставив мне при этом массу удовольствия. Я, наверное, имел в этот момент вид довольно дурацкий, но пойми меня – первый раз в жизни я видел девушку, которая сама падала ко мне на грудь без каких-либо усилий с моей стороны. Ты ведь знаешь, что я имею относительно богатый опыт общения с женщинами, как одинокими, так и замужними. У меня никогда не было самоцелью наматывать счетчик своих побед, для меня всегда секс был вторичным, первичным было мое отношение к женщине, ее отношение ко мне, наше взаимопонимание. Я не могу сказать, что действительно был когда-либо смертельно влюблен. Скорее я много раз испытывал легкую влюбленность, переходящую скорее в дружбу, чем в любовь. На мои циничные заявления типа «любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда!» разные женщины реагировали по-разному. Наиболее мне понравился диалог с одной моей старой знакомой, с которой мы можем не видеться годами, но коль уж увидимся…
- Слушай, ты меня любишь? – это она.
- А как же! – это я (ведь известно, что для женщины это очень важно).
- Врешь ты все. Ни меня ты не любишь, ни жену, ни других женщин. Ты любишь только свою маму и своих детей.
И это, скорее всего, правда. Мудрая женщина.
Но возвращаемся в солнечный апрель, ко мне, пускающему слюни от удовольствия. Представь – мне 34, ей (если не прибавляет) – 18, не красавица, но и не крокодил, стройная, с красивой фигурой, тряский автобус и – она у меня на груди. Если бы она была приблизительно моего возраста, или если бы я добивался ее благосклонности, а то ведь сама взяла инициативу на себя, как тут откажешь…
А автобус все ближе к остановке, где ей выходить. Пошел обмен телефонами. Автобус почти опустел.
- А можно я покажу, как пройти к тому предприятию?
- Конечно!
- Ура!!! – шепотом и жест, которым в американских фильмах сопровождается возглас «Yes!».
Приехали, выходим, идем, находим, заходим.
- Побудь здесь, а я познакомлюсь с руководством.
- Ага.
Через сорок минут. Переговоры состоялись. На выходе из здания – она.
- Ты еще здесь, не убежала?
В ответ молчание, глупая улыбка на лице, активное мотание головой, мол, нет, не убежала.
- Пошли.
Сегодня мне ехать домой, на автобусе до А., от него опять на автобусе до станции, вечером на поезде еще 350 км к жене и детям. А сейчас идем, взявшись за руки, с 18-летней девчонкой вдоль садово-огородных участков, еще пустых, только кое-где видны люди.
- Обниматься будем? - это я.
- Да, – чуть слышно.
- Где?
- Не знаю.
- Вон будочка на садовом участке, пойдем?
- Да.
Зашли в будочку, скорее шалаш. И – быстрое снимание верхней одежды. С нее. Осталась в одних плавочках. Какая прелесть. Обычные в такой ситуации движения, звуки.
- Давай!
- Как?
- Стоя.
Даже сесть негде. Стоит, молчит. Снимаю с нее плавки, она вся мокрая. Видел я мокрых, но эта… И вся трясется. А у меня руки не мытые уже часа четыре. И два автобуса, и рынок, и рукопожатия, и деньги. Как коснуться там? Трогаю только грудь, целую ее, глажу попку. Достаю своего дружка. У нее начинают стучать зубы. Я слышу, как они стучат. Такое впечатление, что она вот-вот потеряет сознание – этого мне еще не хватало!
- Ты что, еще девочка?
- Нет.
- Так что с тобой такое?
В ответ – пожатие плеч. Стоим, успокаиваю ее, вроде бы получается. Только предприму более активные действия – опять шоковое состояние. И так несколько раз. В итоге одеваемся, отряхиваемся и идем на остановку. По пути ведем разные разговоры, но исподволь возвращаемся к теме интима.
- А как ты любишь, чтобы это происходило?
- Немного больно, – после паузы. И ручонка в моей руке сжалась.
- А каким образом больно? – боюсь на нее взглянуть.
- Любым.
- А в каком месте?
- В любом, но сзади лучше.
Дыхание чуть не остановилось. Слышал о таком, даже в «Спид-инфо» один раз читал, но в жизни сталкиваться не приходилось.
- То есть, ты любишь физическую боль?
- …
- А чем ее тебе причинять?
- Чем угодно, хоть ремнем, хоть прутом,- и ручонка вся мокрая стала.
Теперь уже я в шоке. Хочется расспросить еще, но слова в горле застряли. Друг на друга не смотрим, молчим. И тут появляется мой автобус. Другого уже не будет, этот сегодня последний, а завтра утром у меня дома встреча, а до него более 350 км.
- Когда приеду домой, я тебе позвоню.
- Я буду ждать.
Легкий поцелуй на прощание – поселок довольно маленький, все друг друга знают, зачем девочке лишние разговоры?
Если хотите почитать, что было дальше - напишите автору: dom_2000_dom@gala.net