Почитала предложенные здесь рассказы, и среди них есть такие, где люди искренне рассказывают истории произошедшие с ними в реальности. Это натолкнуло меня на мысль рассказать здесь и свою историю.
Много лет прошло, но пожалуй, только с недавнего времени я научилась вспоминать о том случае спокойно. После него мне пришлось залечивать тяжелые моральные травмы и долгое время из-за этого в личной жизни всё стояло вверх тормашками. Не могла даже найти в себе силы обратиться к психологу, всё пережевывала в себе. Не рассказывала никому, ни мужчинам (только нынешнему мужу – о самом факте), ни подругам. И хотя со временем я со всем справилась, смогла установить в себе нормальное отношение к противоположному полу, к сексу да и к самой себе, потребность выговориться осталась. Надеюсь, этот мой рассказ, неизвестной и безличной для вас женщины, будет вам по-крайней мере интересен, а кому-то даже и полезен, особенно девчонкам… Не будьте же дурами! Никогда не узнаешь, где и когда с тобою случится непоправимое, но благоразумие и осторожность могут это предотвратить.
Мне было 16-ть. У меня что-то серьёзное было только с одним парнем, причём дала я ему только перед своим летним отъездом на отдых, и секс у нас был ровно два раза. Он был старше меня и опытнее, к дефлорации подготовил меня хорошо, сделал всё правильно, и хотя в первый раз удовольствия я не получила никакого, а второй раз – только какие-то намёки на него… Я его любила, и такое начало было хорошим началом половой жизни. Из разнообразия – какое там могло быть разнообразие, пробовали только миссионерскую позу, оральное удовольствие он мне доставлял, но я ему – только руками. Хотя и были уже мысли попробовать минет, это были только мысли.
Отдыхала я на юге, не буду, по понятным причинам точно называть место и время. Там у меня была подружка, из года в год встречались на отдыхе. Звали Лена, на год старше, она уже год занималась сексом со своим постоянным парнем, так что в тот год она начала задаваться, приняла в отношении меня наставительный тон, будто она настоящая женщина, а я так, мимо пробегала. Собственно, на этой почве мы и поссорились. И именно поэтому её не было со мной в ту ночь.
Объясню: мы часто сбегали по ночам на пляж, купались, курили на пару, что было нам тогда официально запрещено. При этом ходили не на ближний пляж, а на удалённый, дикий, где и днём-то народу почти никогда не было, так, пару девиц, любительниц топлесс (тогда это было ого-го!). И идти полчаса и спуск с обрыва неудобный. А внизу – чудесная обстановка, кто был – поймёт: крутой обрыв, огромные валуны, укромные убежища между ними. Сам пляжик кто-то каждый год очищал от гальки и камней, так что был и песок, полежать, позагорать.
Вот туда-то я, поссорившись с Ленкой и отправилась ночью одна, юная, глупая бесстрашная. На мне был цельный купальник, поверх него шерстяной спортивный костюм (хоть вода и тёплая, а на воздухе не очень). С собой в пакете несла подстилку, полотенце, трусики (одеть вместо купальника), сигареты с зажигалкой, и бутылку воды.
Должна оговориться о себе: зовут меня Наташа, внешностью меня бог не обидел: брюнетка, 1-65, все говорили, что я красивая. Сейчас грудь третьего размера, но тогда был от силы второй. Спортом занималась разным от спортивной гимнастики (слава богу, завязала ещё девочкой, фигуру не испортила), плаванья, прыжков в воду до фитнеса (не очень активно, не хотела никогда, чтобы под кожей у меня выпирали мускулы). Но в ту ночь я впервые об этом пожалела, в ту ночь, мне хотелось стать уродиной. Подумать только – всё то, что я берегла для избранного, взяли силой бесцеремонные подонки, не просто поругав мою гордость, но и испортив мне много лет жизни. Если бы и сейчас от моей воли зависело жить им или мучительно умереть, я бы убила их, не задумываясь. Впрочем, надеюсь, жизнь их и так наказала. Но я забегаю вперёд.
Что и говорить, по пути было жутковато: шорох травы, темень и таинственные тени. Мне казалось вот-вот откуда-нибудь выползет таинственное чудовище, наивная, я не знала, что бояться надо не чудовищ, а людей. Но из гордости и упрямства, я взяла себя в руки, и вопреки страху шла своей дорогой. Очень мне хотелось «фраернуться» перед Ленкой своим походом, когда помиримся, в чём я не сомневалась.
И вот пришла. Спустилась с обрыва узкой тропинкой. В иных местах приходилось спускаться с естественно возникших ступеней помогая себе руками.
Был полный штиль. Маленькие, будто игрушечные, волны тихо плескались у самой кромки воды, ярко светила почти полная луна, и мириады звёзд рассыпались по небу. В городе не увидишь такого неба, и во время ночных прогулок я могла смотреть на звёзды хоть часами. Я почувствовала себя счастливой и очень радовалась, что не струсила по пути. Здесь же, в привычном месте, мне совсем не было страшно.
Сперва выкурила сигарету, сидя на подстилке. Потом собрала волосы в хвост с помощью резинки (тогда были длинные волосы, до самых лопаток) сбросила с себя костюм и пошла купаться. В контрасте с прохладным воздухом, вода казалась тёплой, как парное молоко. Я любила воду, любила плавать и барахталась минут пятнадцать. Ныряла, стараясь достать до дна, выпрыгивала из и вновь погружалась, воображая себя то ли русалкой, то ли дельфином. Один раз мой взгляд мельком скользнул по берегу: почудились там какие-то тени. Я мигом вынырнула снова и внимательно посмотрела туда… Но ничего не заметила. Всё было спокойно.
Наплававшись вдоволь, я вышла на берег, вытерла волосы и спустив купальник до пояса полезла в пакет за трусиками. Но их там не было. Я вытрясла весь нехитрый скарб, растерянно посмотрела под ногами и вокруг себя – но искомого не обнаружила. Уже стала подумывать, что забыла их вообще, как послышался шорох, и из-за валуна выступили трое. Я вскрикнула, быстро вернув шлейки купальника на плечи.
Все они были года на два три старше меня. Один чуть выше меня ростом, бритый наголо, вида отвратительного. Двое других очень высокие, с короткими стрижками, первый очень здоровый, похожий на типичного завсегдатая качалки, нос с гобинкой, второй тоже спортивный. Я могла бы даже назвать его красивым, и в нормальных обстоятельствах он бы определённо привлёк моё внимание. Каждый держал в руках бутылку пива, а бритый и ещё кое-что: на указательном пальце он лихо крутил мои белые трусики.
Не знаю, как объяснить своё поведение и состояние. С одной стороны резкий выброс адреналина от неожиданности прошиб меня всю. С другой стороны, от той же внезапности, я просто не успела испугаться. А может, по наивности, не сумела правильно оценить обстановку и понять, что мне угрожает. Во всяком случае, в панику я не впала и даже сама кинулась в «атаку» на первых порах.
- Ты что извращенец? –сказала я бритому. – Отдай трусы!
В ответ он только поднёс трусики к лицу, втянул ноздрями и корча сладкую рожу выдохнул, показывая как приятно, на его взгляд, они пахнут. Двое других засмеялись.
- Придурок, - крикнула я обозлённо, - что ты там нюхаешь, они чистые!
Это была правда, эти трусы я ещё ни разу не одевала.
- Отдай сейчас же!
- А ты мне что? – спросил он подходя ко мне вплотную бандитской походкой вразвалочку.
- Ты что, ненормальный? Они же мои!
- Не кипишуй, подруга! Хочешь, сделаю тебя счастливой?
Он продолжал приближаться, попробовал положить мне руку на талию, но я вывернулась. Затем я попыталась неожиданно выхватить из его руки своё бельё, однако бритый ловко спрятал руку за спину.
- А чего ты такая нервная?
Тон был совсем не заботливый. Тон был насмешливый и наглый. Я буду стараться приводить диалоги дословно, так что простите за нецензурщину: со мной они по началу более-менее выбирали выражения, но друг с другом изъяснялись исключительно матом.
- Не ссы, мы добрые. Будешь хорошо себя вести – не обидим. Давай знакомиться. Меня Сергей зовут, а тебя?
Только после этого «хорошо себя вести» до меня начало доходить, что похищение моих трусиков не равно школьному похищению дневника, да и ночь, безлюдное место – это не школа.
- Да пошел ты…- прошипела я.
Страх вместе с осознанием постепенно овладевал мной. Наплевав на трусы на полотенце с костюмом и всё прочее, я решила, что надо быстро уходить. Собственно тут же и направилась к тропинке ведущей на обрыв. Бритый схватил меня за руку у локтя.
- Стоять, сука, мы к тебе по хорошему, а ты нахуй посылаешь? Ты за базар ответила? Ты, блядь, знаешь, что нахуй не ходят, на хуй садятся?
Я вырвалась и бросилась бежать, но меня тут же перехватил один из товарищей бритого – качок. Он поставил мне подножку, ноги мои заплелись, и я больно грохнулась, хорошо в песок – не на камни, а сам тут же навалился на меня сверху. Больше со мной никто не церемонился. Он пытался содрать с меня купальник, подсунуть по него руку, да и просто через ткань лапал мою грудь. Я кричала так громко, как могла, вызывая этим лишь дикий хохот у насильников и ещё больше их распаляя, но очень скоро прекратила, понимая, что это бессмысленно: на помощь было ждать некого. Но сопротивлялась отчаянно, сама удивляюсь, что оказалась на это способной. Я вырывлась, пиналась, царапалась, и хотя он был много сильнее, стащить шлейку с моего плеча ему не удавалось. Бритый и третий пока не подключались. Они катались со смеху и отпускали комментарии, вроде «Давай, Диман, бори её» и «Победитель выебет побеждённого: смотри, Диман, не проиграй».
В этот момент мне удалось попасть коленом Диману по яйцам, он зашипел, схватившись за причинное место и на секунду меня выпустил. Но попала я не достаточно точно, поскольку он тут же вновь набросился на меня, но теперь с такой яростью, не делая уже никаких скидок и не считаясь с тем, что перед ним девушка. Этот подонок принялся просто избивать меня. Я пыталась подняться но удар кулаком в челюсть меня снова опрокинул. Причем удар был так силён, что зубы у меня клацнули, потом неделю я не могла жевать, в голове помутнело и, кажется, я на некоторое время выключилась. Пришла в себя, должно быть почти сразу – от новых побоев. Матерясь махровым матом, называя меня блядью и тварью, он пинал меня ногами, хлестал по щекам, а от удара в солнечное сплетение я чуть не задохнулась. Не знаю, может кто считает, что перенёс бы всё это, но я поняла, что партизанки из меня не выйдет. Я сломалась, вернее это был первый серьёзный надлом моего внутреннего стержня. С трудом глотая воздух, я попросила его не бить меня. Качок отвесил ещё пару ударов, но в результате мои «пожалуйста» возымели действия.
- Будешь, сука, делать всё как я скажу, - полным ярости голосом заявил он, - поняла? Говори, поняла?!
Опасаясь, что занесенная рука меня снова ударит, я ответила:
- Поняла…
Я не знала, что худшее мне ещё только предстоит, мне казалось, ужаснее ничего быть не может, чувствовала себя униженной и «опущенной», но, не смотря на это, воли сносить новые побои у меня не осталось. На глаза навернулись слёзы, но я заставила себя не плакать – это ещё не утих голос гордости.
В гудящей голове плавали отрешенные мысли, о том, что теперь жизнь моя кончена, что жить дальше я не смогу, что поскорее бы всё кончилось. Вспомнилось высказывание: если тебя насилуют, надо расслабиться и получать удовольствие, но никакого желания (и даже мысли о том, что это возможно) получать удовольствие у меня не было. Ещё я помнила наставления, что если женщина не захочет, если будет совершенно холодна, то мужчина не сможет её взять даже без физического сопротивления. Это может и верно в определённых обстоятельствах, но только не в тех, в каких оказалась тогда я. Тем не менее, я решила попробовать: уж раз меня всё равно трахнут против моей воли, пускай эти подонки хоть удовольствия получат поменьше.
Я, полностью расслабившись, лежала на спине, глядя вверх, в одну точку, расслабив и мышцы лица, чтобы ни одна эмоция не отразилась на нём на потеху насильникам.
- Ну, Диман, приз твой, - хлопая сообщника по плечу, со смехом сказал третий.
Я понимала, что приз это я: тряпка, вещь.
Диман стянул с меня купальник и развёл мои ноги. Чувствовала, как три жадных взгляда прожигают мою кожу, чувствовала сжигающий стыд и с трудом, следуя своему плану, подавляла желание закрыться, чувствуя, что это только больше возбудит их или, ещё хуже, даст им повод снова меня побить.
Все трое собрались вокруг меня, лапая, что им вздумается и отпуская реплики по поводу моих «классных сисек» и «моей пизды», называя меня саму «отпадной марёхой». Я знала, что так уголовники называют проституток или падших женщин, которых они приводят на свои гулянки и имеют все подряд. Но мне и в страшном сне не виделась я в этой роли. С горечью я сознавала, что теперь это случилось, теперь я марёха.
Затем Диман отогнал сообщников «в очередь» и снял штаны, высвобождая член. Я туда даже не смотрела. Его грязные руки полезли ко мне во влагалище, мацая половые губы, сжимая между пальцами клитор и проникая внутрь. Он, наверно, думал, меня это должно возбудить, но ничего кроме боли и унижения я не чувствовала, однако всеми силами старалась, чтобы боль не отразилась на моём лице. Он взгромоздился на меня, стал целовать грудь шею, мне было противно, и чуть не стошнило, когда он облизал языком мои губы. Одновременно в мои половые губы стала тыкаться его головка. Она попадала то выше, то ниже (видно, он был не очень умелый), и даже когда попадала куда нужно – в меня проникнуть не получалось, я была совершенно сухой. Эти бесплодные попытки и смех товарищей сделали своё дело, Диман засуетился, засопел, член его обмяк, и, матерясь, он был вынужден слезть с меня, признав, что потерпел фиаско. Впервые за последние, растянувшиеся для меня на вечность, минуты, я ощутила ликование и надежду, что всё обойдётся. Но не обошлось. Если бы только обошлось!
Сергей, бритый, главный заводила всех издевательств надо мной, над шестнадцатилетней девочкой (!!!), раскусил мою игру.
Изрыгая брань, где поминал меня через слово, через матерное слово, он ходил как тигр в клетке взад вперёд, всё больше заводя сам себя и пришел в состояние настоящего берсерка. Даже Диман смотрел на него испуганно, а третий, его называли, помимо клички Длинный, Лёхой, стоял в стороне, но уже не смеялся.
В ярости бритый разбил свою бутылку пива о ближайший камень, и в руке у него осталось горлышко с острыми осколками. С этим оружием он подскочил ко мне, грубо схватил за волосы и подсунув это горлышко мне под подбородок матом и угрозами «объяснил мне ситуацию». Есть такая категория людей, их называют в народе отморозками. У них нет рамок, как у нормальных людей. Они не дерутся, они убивают, они всегда готовы выполнить свои угрозы, пока вы говорите с ними, они проломят вам голову, не оглядываясь ни на что. Этот был из таких, и сказать, что я испугалась – значит, ничего не сказать. Я была как цыплёнок перед змеёй. Вся его речь сводилась к тому, что если я, паршивая блядь, буду тут строить из себя недотрогу и ломать им кайф, он меня не просто пришьёт, он меня изуродует. А начнёт с моих сисек – и «розочка» оставив кровавую царапину на ключице скользнула вниз, и сильно, почти до ранения прижавшись к моей правой груди. По его словам, я должна была не просто делать всё что они скажут, но и сама делать так, чтобы им захотелось меня трахнуть, а если им не понравится – мне конец.
Этот поток остановила реплика Алексея:
- Релакс, Серёга, смотри, девка обоссалась.
К моему непереносимому стыду это была правда. Я описалась от испуга. Бритый посмотрел вниз, на лужицу, которая уже впитывалась в песок и расхохотался.
- Вижу, ты меня поняла.
Я поняла. Поняла, что мне не спастись, но до сих пор не верилось, что весь этот кошмар происходит не с кем-то, а со мной. Сергей поволок меня за волосы к морю, оставил по колено в воде и велел подмыться. В тот момент я уже не думала о заразе, которую могу подхватить, и выполнила, что было сказано. Тогда он потащил меня обратно, улёгся на мою же подстилку, которая всё так и лежала, где я её расстелила.
- Я тебе говорил «нахуй не ходят, на хуй садятся»? Вот на мой сейчас и сядешь. И без выебонов.
В этот момент моего падения я сразу упала ещё на многие километры в пропасть. Больше во мне не осталось ни капли собственной воли, ни капли гордости. Только стыд, только страх, только желание, чтобы всё поскорее кончилось. Я уже не могла сдерживать слёзы и, всхлипывая, плакала, что меня, правда, ни от чего не освобождало.
Я боялась Сергея, боялась сметртельно, и страх подхлёстывал меня не медлить с его приказом, только бы он опять не рассвирепел и не взялся за бутылку. Я расстегнула ему джинсы, и когда он приподнял бёдра, спустила их вместе с трусами до колен. Его член уже стоял, и это был всего второй, который я видела в жизни. Я перекинула через него ногу, и, взяв этот член рукой, попробовала направить в себя. Размеров он был средних, но я то была по-прежнему сухая, проникновение отдалось во мне острой болью. Я застонала, они приняли это за стон удовольствия и громко выражали свой восторг по этому поводу. Я никогда не трахалась в позе наездницы и никак не могла понять, как же я должна двигаться. Наверно, мои подпрыгивания выглядели смешно, к тому же были очень болезненны для меня самой. Но сама природа надо мной сжалилась, через несколько движений выделилось немного смазки. Мне стало не так больно, но стимуляция всё равно была настолько сильной, что буквально через минуту Сергею захотелось кончить. Ещё когда я расстёгивала ему штаны, качок сказал ему не кончать в меня, а то потом «хуй совать будет противно», и Сергей приказал мне слезть и дальше дрочить. Это я умела. Взяв член в кулак так, чтобы крайняя плоть наезжала и соскальзывала с головки, я стала его быстро дрочить. Сергей глухо стонал и издав какой-то совсем не человеческий звук к моему облегчению кончил, залив себе весь живот. Часть спермы осталась на моей руке. Мне было противно, но я боялась вытереть. Он между тем не постеснялся стереть её с живота моим полотенцем.
- Ну вот, шалава, ты и на хую попрыгала. Понравилось?
Я не поняла, что это требует ответа, тогда он залепил мне пощёчину, и мне пришлось сказать, что понравилось.
Сиди здесь, не дёргайся. Двое других поздравляли бритого, с тем, что он меня «отымел», спрашивали об ощущениях. Выяснилось, что у меня «пизда узкая». Затем вся троица отошла в сторону и совещалась о чём-то минуты три. Мелькнула мысль попробовать убежать, страх не дал мне решиться, да и не успела бы я никуда убежать, а потом уже стало поздно, они вернулись.
- Вставай, сука, с нами пойдёшь.
Этого я не ожидала. Я надеялась (жуткая же надежда, если задуматься!), что они пустят меня по кругу и, овладев мной по разу, меня отпустят. Теперь, оказалось, нужно идти: куда? Зачем?! Туда, где меня легче мучить? Что собираются делать со мной эти маньяки?
Мысленно я уже была согласна на всё, лишь бы обойтись без увечий.
Конечно, я плакала и просила отпустить меня, они только смеялись, а потом Сергею это надоело, и он приказал заткнуться.
Они вытащили из-за валунов три спортивные сумки, которые, как оказалось, там оставили. Мои вещи сложили обратно в пакет, нести мне пришлось его самой. Я просила разрешения одеться – я очень замёрзла, но мне запретили, сказав, что «там они меня согреют». Чувствовала себя, как корова, которую ведут на бойню, и старалась не думать о ближайшем будущем.
Сначала мы шли вдоль берега. Потом стали забираться на обрыв, причем там не было даже никакого намёка на тропинку. В одном месте надо было взобраться на выступ высотой в мой рост плюс вытянутые руки. Бритый и качок легко на него взобрались и смеялись над моими попытками. Называли меня курицей, спрашивали, чего ж я не летаю, но даже руки не подали. Один раз у меня почти получилось, но я сорвалась и упала бы на спину, если бы меня не поймал Алексей. Поймал, поставил на ноги. Его руки не преминули облапать мою грудь, но за вечер это была первая поддержка, так что я чуть ли не ощутила благодарность ему. Он хлопнул меня по голой попе и сказал:
- Давай, подсажу.
Взяв меня за талию, он буквально поднял меня в воздух, он оказался сильнее, чем могло показаться, и я смогла вскарабкаться на карниз, ободрав при этом локти и колени.
Мы отдалились от моря и опять вернулись к нему, а сколько в целом заняла дорога – даже не знаю.
Место на берегу, под обрывом, было укромное. Очевидно, они часто сюда ходили, сюда и шли, когда наткнулись на меня. Здесь была уже заготовлена куча дров, в сумках у них оказалось спиртное, закуска, спальники и карематы. Они собирались выпивать здесь всю ночь, а меня захватили в качестве дополнительного развлечения.
Развели костёр, возле которого я старалась отогреться. Потом Сергей и Диман пошли купаться, а сторожить меня остался Алексей. Впрочем, о бегстве я уже даже не думала. Он сел рядом, спросил, как меня зовут. Я ответила. И тут из меня полилось, я разрыдалась просила его меня отпустить. Он сказал, что не может. Я призывала к его чувству справедливости: разве я заслужила такое? Разве они звери, не люди? Призналась, что буквально только что потеряла девственность, что у меня есть парень, я никакая не блядь, не шлюха, что мне очень тяжело всё это. Он сказал нечто вроде того, чего ж я одна пошла на пляж ночью, дура. По их понятиям, если я это сделала – значит, искала приключений, «сама хотела». И то, что я послала Сергея на три буквы – даёт им право мстить, я должна была «отвечать за базар». Впрочем, он проникся ко мне некой жалостью, сказал, что трахнуть меня ещё трахнут, но если я буду вести себя соответственно, меня отпустят и ничего «страшного» не сделают, «полечу к своему пацану», а он, если хочет, может приехать разбираться, «как пацан». Он обещал заступиться за меня, если будет «беспредел», но если я сама буду сговорчивой. Нисколько его не оправдываю и ненавижу так же, как всех их. Но в ту ночь, я действительно почувствовала в нём свою защиту и даже приязнь некоторого рода. Он был сильный, занимался каким-то единоборством и не боялся, в отличие от качка, отморозка Сергея. В нём было хоть что-то человеческое. Он единственный ни разу пока не бил меня и говорил со мной без оскорблений и мата. Да он был из них единственный, кто вообще мог обойтись без мата хоть в двух предложениях. Наверно, это и был тот пресловутый синдром привязанности жертвы к палачу.
Алексей обнял меня, прижал к себе. Снова стал гладить мою грудь, сказал человеческим языком, что она очень красивая и упругая, а не «классные сиськи». Доброе слово и кошке приятно, даже в такой дикой обстановке. Он гладил и сжимал их по-хозяйски, но не грубо, не сжимал до боли соски между пальцами, как это делал Сергей. Попросил повернуться к нему в фас, чтобы ему было удобнее. Спросил, приятно ли мне, и я решилась честно ответить, что мне очень страшно и совсем не до того, но вообще я люблю, когда её ласкают.
- Не бойся, - сказал он, - отвечаю, будешь нормальная – беспредела не будет.
В этот момент громкие матюки со стороны моря стали приближаться. Алексей отсел, а я внутренне сжалась: снова приближался Сергей, мой демон. Сколько же лет после он преследовал меня в кошмарах! А однажды я испугалась выйти из здания, и час проторчала на лестничной площадке, поскольку мне привиделся вы вестибюле похожий на него парень.
Купались они голыми, ничуть меня не стесняясь. Впрочем, я и сама сидела полностью голая, уже привыкнув к этому состоянию, старалась только не расставлять ноги, но сам лобок не прятала – да и как бы?
Растираясь полотенцем, качок смотрел на меня жадно и пристально. Я не выдержала этого взгляда, отвернулась. Он так и не удовлетворил пока ни разу своей похоти, стыд за свою неудачу, выливавшийся в злость на меня, очевидно, жег его.
- Иди сюда, сука, - приказал он.
Я подошла.
- Трахаться не хотела, будешь сосать. Стала на колени!
Я уже говорила, что ещё ни разу тогда не брала в рот мужской член. Но в ту ночь я не сомневалась, что меня это делать заставят, к этому я готовилась. Куда больше я боялась, что меня станут принуждать к анальному сексу, или сознание своей силы и власти склонит этих подонков к садизму с прижиганием окурками и прочими пытками. Так что я раз за разом повторяла себе, что минет, для собственного же спасения, делать должна: может, тогда они не захотят или не смогут больше, или просто подобреют.
Не переча, я опустилась на колени. Полунапрягшийся член висел прямо перед моим лицом. КАК это делать я не знала. Это сейчас кругом полно порнографии, образуйся не хочу. А тогда подросткам и плэйбой достать была проблема – дорого стоил. Всё, что я знала – что так делают. Какие-то призрачные отрывки из разговоров старших девушек, да более подробные, но не очень понятные объяснения Ленки.
- Соси, блядь, отрабатывай, - донеслось сверху.
Я была вынуждена поторопиться. Взяла член рукой у основания, приблизила своё лицо… И тут же резкий позыв к рвоте согнул меня пополам. Мне и так было бы противно, но как же его член вонял! Этот подонок не мыл его, наверно, никогда! От члена моего парня, Андрея, никогда не доносилось и тени подобного запаха.
- Ты совсем охуела? – заорал качок. – Попробуй наблевать здесь, я, блядь, тебя сожрать это заставлю! Быстро в рот взяла, считаю до трёх!
Давя рвоту и давясь собственным голосом я, на свою голову, попробовала оправдаться:
- Он… он очень пахнет…
- Чего?!
Я зажмурилась, не решаясь даже прикрыться, но нежданно-негаданно занесенную руку перехватил Алексей.
- Не врубился!
Качок возмущенно оттолкнул от себя моего защитника, сделал шаг вперёд, было похоже, что он полезет в драку, но тут же ему пришлось остановиться: неуловимое движение, и Алексей стоял в вертикальном шпагате, в кик-боксёрской стойке, и его нога застыла у Димана в сантиметре от носа. Такое я видела только в фильмах про Брюса Ли. Диман заметно перетрусил, свёл всё в шутку, они немного побоксировали, смеясь и лишь обозначая удары. Обнялись, к моему разочарованию.
- Длинный, блядь, - сказал Диман, - я тя не понял, ты нахуй девку у друга отбиваешь?
- По понятиям, - ответил Алексей, - твоя очередь первая была, ты её проебал. Потом был Серёга, теперь я. В законе?
- Ааа… Тогда в законе, - согласился качок. Он был рад иметь для отступления повод «в законе». – Но, блядь, быстрее давай, у меня уже хуяка чешется.
Вот такой он был, мой защитник! Впрочем, его я меньше остальных боялась, с ним всё равно было легче, и я ощутила нечто вроде облегчения. Алексей поднял меня с земли, обнял и стал изображать со мной некий пародийный танец.
- Не умеешь ты, Диман, с бабами обращаться. Бабу надо танцевать…
Он запрокинул меня назад, поддерживая за талию.
- Бабу надо целовать…
Опять прижал меня к себе, сделав вид, что целует ухо, но сам сказал шепотом:
- По краю ходишь. Димана я успокою, но Серёга псих, за него не отвечаю.
- НЕЖНО целовать, - громко подчеркнул Алексей и припал к другому моему уху. Снова шепотом:
- Потренируешься на мне, у меня чистый, как делать подскажу, кончу – всё сразу глотай, а то блеванёшь по первому разу…
- …И тогда баба будет сосать, - закончил Алексей громко и, надавив мне на плечи, поставил перед собой на колени. Он сам развязал верёвку на своих спортивных штанах, сам спустил их вместе с трусами. Член у него уже стоял и был большой, больше чем у моего парня, больше чем у бритого с качком, и я испугалась, что он не влезет мне в рот.
Алексей прижал свой агрегат рукой к животу.
- Яйца полижи, - приказал он.
Конечно, никаких оригинальных ласк я не знала, изобрести их не могла и не хотела, стала лизать его машонку просто по-собачьи.
- Не спиздела, в первый раз сосёт, - разочарованно сказал Алексей сообщникам.
А чего они ожидали? Что насилуемая ими шестнадцатилетняя девушка покажет виртуозное исполнение минета?
- Открой рот и высунь язык.
Я выполнила. Он пошлёпал головкой по моему языку. Слава богу, запах от его головки был слегка уловимый и вполне терпимый, не соврал.
- Дрочить умеешь?
Я кивнула.
- Ствол дрочи рукой, а залупу бери в рот и соси, как чупа-чупс. Чупа-чупс ела?
Я снова кивнула.
- Это почти то же самое. Только смотри, без зубов. Зубов не люблю.
Я взяла огромную головку в рот и старалась делать, как он говорил. Да, я должна признаться честно: я очень старалась. Чтобы не разочаровать его, свою единственную опору в ту страшную ночь, чтобы не били, чтобы отпустили. Испытываете ко мне презрение? Что ж, ладно. Не дай вам бог испытать, но я-то понимаю, что 99% из вас вели бы себя на моём месте не лучше! Это только кажется, что лучше умереть, но когда дойдёт до дела, вам так захочется жить, так захочется уцелеть, что иной мысли и не придет вам в голову! Женщины, представьте себе, что розочка из пивной бутылки впивается в вашу грудь острыми осколками, в грудь, которой вы так гордились и любовались, мечтая награждать её своих возлюбленных и кормить ею своих детей. 99% процентов из вас делали бы то же, что я. Я была совсем девчонка, обычная девчонка, а не дочь самурая.
Качок и бритый устроились поудобнее и горящими похотью глазами наблюдали за тем, как их друг суёт мне в рот свой член. Потом Диман вскочил и со словами «всё, бля, я не могу» начал мыть свой вонючий причендал, поливая его из бутылки с моей минералкой. Я видела это краем зрения. С другого края сидел Сергей. Его глаза горели злобой и похотью. Он молчал, и я с ужасом гадала, какие планы зреют в его голове.
Всё продолжалось, наверно, минуты три, или пять, но мне показалось много дольше. Начала я совсем неумело, но постепенно приспосабливалась, засасывая головку в рот, скользя по ней языком, который начал быстро уставать, стараясь не задевать зубами.
Алексей начал стонать, потом вдруг ноги под ним подкосились и он кончил, больно схватив меня за волосы. По неопытности этот момент застал меня врасплох. Легко было сказать – глотай, но спермы оказалось так много, и всё новую выстреливал мне в нёбо твёрдый как камень член, что я сделала один глоток, потом второй, а на третьем поперхнулась и закашлялась, и сперма вместе со слюной потекла по подбородку. Алексей сам схватил свой член, продолжая его дрочить, пихать мне в рот, и выдавливая из конца остатки, размазывать их головкой по моим губам.
- Да у тебя талант, - сказал он, задыхаясь, - для первого раза вообще отпадно.
Отдохнуть мне не дали, место Алексея тут же занял Диман. Мне уже было всё равно, пахнет у него или нет. Я просто делала, как могла, желая, чтобы он поскорее кончил и с этим закончилось истязание. Член у него был много меньше, было бы легче делать то же самое, что я исполнила Алексею, но Диман, в отличие от того, взял меня двумя руками за голову и с силой стал насаживать ртом на свой фаллос. Опытная женщина и умелая любовница, конечно, владеет этим приёмом, как и я сейчас, но в свои шестадцать второй раз подряд принуждаемая к минету - я только давилась с трудом подавляя тошноту.
А ситуация для меня осложнилась. Бритый стал поднимать мои бёдра, ставя меня на ноги в позу «раком». Чтобы не упасть и не выпустить изо рта член мне пришлось держаться за Димана. «Только бы не в задницу,» - думала я. Слава господу Сергей вошел в меня традиционным образом, но больно было опять. Так они имели меня вдвоём и это был кошмар: спереди головка доходящая до горла, вызывая рвоту, сзади сильные толчки, ещё больше насаживающие меня ртом на член, боль во влагалище, к тому же бритый принялся лупить меня ладонью по ягодицам, кожа пылала и стала малинового цвета. Ещё и Алексей присоединился, его привлекли мои груди, которые сосками вниз болтались в такт ритмичным толчкам, он пальцами ласкал соски, очевидно, хотел усилить «приятные» ощущения, но из-за боли в других местах я эти прикосновения почти не ощущала.
Диман разрядился первый. Уже ни о каком «глотать» речи не шло, сперма выливалась тем же путём. Опёршись руками в колени, я теперь почти наслаждалась частичным освобождением и покорно ждала, пока закончит Сергей. Терпела, как могла, но он, уже один раз кончивший, ещё некоторое время мучил меня своими резкими, не содержащими никаких намёков на аккуратность толчками, каждый из которых отдавался болью в моём влагалище и животе. Наконец, вытащил и заорал срывающимся голосом «На колени», я поняла, что требовалось, быстро стала на колени готовая снова взять в рот, но он, видно, передержал. Не желая обрывать стимуляцию, он дрочил себе сам, и член, не успев добраться до рта, стал обстреливать семенной жидкостью моё лицо. В рот мне он вставил секундами позже, заставив высасывать из него остатки…
Диман хлопнул ладонью по подставленной ладони Сергея: так они отметили свою «доблестную» победу над шестнадцатилетней девчонкой.
Я повалилась на спину, прямо на песок. Голая, с лицом и грудью залитыми тремя сортами спермы. Поруганная, изнасилованная, униженная, раздавленная – сколько ещё этих страшных прилагательных? Но ни одно в отдельности и только все вместе они хоть как-то могут передать моё состояние тогда!
Тут мне пришла мысль, что теперь, когда все они удовлетворились, воспользовавшись моим телом, они меня отпустят. Наивная.
Мои насильники были веселы, даже почти добродушны после разрядки. Не обращая на меня внимания, они одевались, вытаскивали из сумок спальники, раскладывая их вокруг костра, на моей пляжной подстилке раскладывали закуску, пластиковые стаканы, бутылки с водкой и пивом. Я решилась спросить, могу ли я идти, я ведь сделала всё, что они хотели. Они рассмеялись. Диман «по-дружески» объяснил мне, что если я буду и дальше такой пай-девочкой, меня, конечно, отпустят, но ему лично надо минимум пять раз за ночь, так что ещё рано. От этих «пять раз» я пришла в ужас. Я понимала, что если в сумме выйдет пятнадцать, я и уйти то не смогу. Но я изо всех сил старалась не особо думать наперёд, иначе, чувствовала, просто сошла бы с ума. Тогда я попросила хотя бы разрешения помыться.
- Пиздуй, - позволил Сергей, - а то, бля, ленту сейчас пущу от твоего вида.
Дополнительное унижение: будто не сам он обкончал мне всё лицо.
Алексей вызвался за мной проследить. Молча мы прошли те тридцать-сорок шагов, что отделяли нас от моря. Я еле ковыляла: ноги не сходились вместе.
Окунулась полностью, но чтобы отмыться пришлось помучаться: вязкая сперма плохо отставала от кожи и от волос в особенности.
Вышла на берег, где ждал, потягивая пиво, Алексей. Вновь ощутила ужас своего положения, увидала себя со стороны: вот я вышла из воды, где отмывалась от спермы, голая перед одетым мужчиной, и сейчас снова пойду к своим насильником, и меня снова и снова будут насиловать.
- Ну как, понравилось? – задал вдруг Алексей сумасшедший вопрос, заставший меня в расплох.
- Что?
- Ну… то, что было.
Он действительно искренне считал, что мне это могло понравиться! Сказать, что это было больно, отвратительно и ужасно я не решилась, просто отрицательно покачала головой.
- Ну ты даёшь, - удивился он, - все бабы мечтают с двумя попробовать, больше членов – больше кайфа и всё такое. А у тебя трое…
Вдруг я вспомнила, что в своей далёкой наивной юности (да, она была ещё сегодня днём, но уже казалась давно прошедшей), когда интимная тема была самой таинственной, волнующей, манящей, познавать и познавать, я действительно фантазировала на эту тему. В этих фантазиях два мускулистых красавца носили меня на руках, покрывая нежными поцелуями, припадая к стопам, выполняли любую мою прихоть. Как же это отличалось от грубого изнасилования с избиением тремя подонками бандитского вида – да уже уголовниками, по сути. Параллель было даже проводить дико. Я промолчала.
- А это, минет делать, как? Ты же в первый раз, понравилось?
Сама не знаю, как у меня сорвался подобный ответ. Я его не планировала и не обдумывала, озарение какое-то, женская интуиция:
- Тебе – да, - ответила я, - прикольно было, у тебя большой такой. А Диману – нет, и член не очень и дёргался много.
Он не смог скрыть удовольствия от этих слов, я попала в самую точку. С трудом приняв безразличный вид, Алексей ответил, но не о том, что ему больше всего понравилось в моих словах:
- Да у Димана вообще с бабами проблема.
Мы пошли обратно. Морская соль щипала мои многочисленные царапины, но я не обращала на это внимание, я обдумывала новую линию поведения. Я говорила себе, что за историю человечества я, чего там, далеко не первая женщина, попавшая в подобную историю. Рабыни в Древнем Риме имели прав не больше моего, но, используя свою природу, самые умные и красивые из них умудрялись обольстить и соблазнить своих господ, облегчая свою судьбу и даже иногда добиваясь вольных. Своим козырем я считала Алексея, надо и дальше соблазнять его, всячески показывая, будто он мне нравится. Возможно, взыграет его чувство собственности и удастся к своей выгоде стравить их между собой. Может, Алексей меня даже отпустит, но, по крайней мере, защитит. С двумя другими, пока я обрабатываю Алексея, рисковать тоже не стоило, особенно с бритым. Нужно собрать волю в кулак, и поддаваться: всё одно они уже меня изнасиловали.
Такие планы я строила, уверенная в успехе, казалось, будто это не они мной пользуются, а я ими играю. Но, вернувшись к костру, первый же взгляд на Сергея снова заставил трястись мои поджилки, уверенность в своих силах улетучилась, как дым, я ощутила, что и правда, как мне сказал на ухо Сергей, «хожу по краю», только бы не сорваться! Только бы выжить, здоровой, по возможности.
На некоторое время полегчало. Уверившись, что я действительно окоченела, мне разрешили одеть мои спортивные штаны без трусиков и кофту, но не застёгивая молнию. Так уже было и теплее и легче морально. Хотя, по малейшей их прихоти, штаны с меня тут же спускали, а кофту задирали на голову. Ещё мне разрешили курить. Мы сидели в кругу, вокруг «поляны», я старалась держаться поближе к Алексею. В мои обязанности входило прислуживать им, я делала бутерброды, ходила к сумкам за новыми бутылками, разносила стаканы. Каждый, с кем я оказывалась рядом, ощупывал меня, либо хлопал по заднице, либо мацал грудь или ощупывал промежность. Но это было ничто, по сравнению с тем, что я уже перенесла. Особенно распускал руки Диман, отпуская солёные комментарии и раз за разом обещая, что сейчас он «отдохнёт и выебет меня».
Пили они много и помногу за раз. Исключением был Алексей, он не курил и пил только пиво, которое цедил потихоньку. Говорил, рюмка водки – и сотрясение мозга на соревнованиях обеспечено. Зато он налил полстакана водки и предложил выпить мне - расслабиться. Я вообще никогда не пила, но согласилась, мне самой хотелось немного опьянеть, хоть как-то облегчить себе жизнь. В голову ударило почти мгновенно. Мне показалось, что я согрелась, и действительно стало легче сносить своё приниженное положение. Но больше пить отказалась, как ни хотелось, я всё ещё надеялась выбраться в скором времени, что не получилось бы, если бы сильно напилась. Но и от того, что я влила в себя – вокруг всё поплыло, я уже перестала понимать, происходящее реальность или бред.
Пили они «по понятиям», исключительно с тостами. А тосты-то какие были – старьё и пошлятина. «Женщины всегда могут, но не всегда хотят, мужчины всегда хотят, но не всегда могут…» И тому подобное. В их разговоре мат стоял на мате. Темы? Кто-то там «был не прав», кто-то там «проотвечался». Я не вслушивалась. Я была занята тем, чтобы угодить каждому из них, но при этом не привлекать к себе лишнего внимания. Когда меня щупали – покорно сносила это.
Так они выпили раза три-четыре. Я как раз, сидя за спиной у Алексея, по его просьбе разминала мышцы на его спине. Старалась из-за этой спины и не высовываться. Это заметил бритый.
- Не, Лёха, - сказал он, - в натуре эта сучка к тебе прилипла. Пускай, бля, всех пацанов развлекает!
Развлечение состояло в следующем: мне приказали раздеться и танцевать голой у них на глазах. Я неплохо танцую, но плохо же меня слушались руки и ноги в ту ночь. В танце нужна откровенность, искреннее желание танцевать – никакого такого желания у меня не было. Такое кривляние никому не понравилось, бритый кинул в меня кожурой банана и попал в лицо. Вместе с качком они стали забрасывать меня всяким мусором, уворачиваться и прикрываться я не решалась, только зажмурилась, прикрывая глаза. Пропасть унижение опять разверзлась подо мной, я бы заплакала тогда, но закончились слёзы.
Тогда они придумали новую затею, придумывали для меня всякие упражнения, которые я должна была выполнять обнаженной на их глазах: стать на мостик лобком им на обозрение, поприседать, попрыгать на одной ноге – им нравилось, как в противоход мне подпрыгивают мои груди. Потом я становилась в разные позы, например раком, при этом должна была развести в стороны ягодицы и половые губы, чтобы им было лучше видно, что у меня между ног.
Насмеявшись, наулюлюкавшись, насладившись зрелищем моего падения, они опять вернулись к водке. Я оделась и сидела в сторонке, курила. Надеялась, что они перепьются, и я буду им не нужна.
Раздался свист: это меня подзывал к себе Алексей. Я подошла. Тогда он приказал мне стать на четвереньки, на его спальник. Я выполнила, понимая, что он собирается сделать, с горечью сознавая, что теперь пойду по рукам по второму кругу. Алексей спустил с моей попы штаны, снял свои, и в мои половые губы упёрлась головка его огромного члена. Я с ужасом представляла себе, если было больно от члена Сергея, какая же будет боль от этого монcтра. Так же я помнила, что согласно своему плану должна изображать удовольствие.
Опасения не оправдались. Не знаю, в чём тут дело, то ли действовал Алексей более умело и осторожно, то ли смазки стало внутри больше, то ли влагалище «растянулось», а скорее всего от постоянной боли, болевые ощущения там, внутри снизились. Факт оставался фактом, больно было не так. Я как могла показывала, что мне нравится то, что он со мной делает: начала тихонько стонать, неумело «подмахивала» ему, совершая встречные движения.
- Смотри ка, пацаны, - сказал Сергей, - а эта шалава тащится!
- Когда Я её выебу, она ещё не так попоёт, - отозвался качок.
Эти слова резанули по сознанию. Да, я шалава. Да, меня можно «выебать». Но если есть в мире справедливость, вы, подонки, попадёте на зону, где вам и место, и там с вами проделают всё то же самое! В каком-то остервенении, вопреки, я стала стонать ещё громче, постепенно совершенствуясь в этом деле и пыталась даже изображать наслаждение на лице.
Алексей стал нажимать пальцем на мой анус. Это было неприятно, я внутренне напряглась, я испугалась, что мысль изнасиловать меня в задний проход уже зародилась у моих палачей, но внешне изобразила обратное.
Начинал он медленно, но постепенно ускорялся. Характерные шлепки его бёдер о мои ягодицы слышались всё чаще, и всё чаще я чувсвтовала, как его яйца ударяются о мои половые губы. Когда темп стал совсем быстрым, я решила – пора, и изобразила, будто бурно кончаю. Самодовольный, он вышел из меня и со словами, мол, его теперь очередь, поставил меня на колени, чтобы продолжить мне в рот. Член был весь в моих собственных выделениях, но собой я не брезговала. Что говорить, моё чувство брезгливости в ту ночь было насильно задвинуто далеко на задний план. Что там мои выделения, если мне уже пришлось обсосать грязный член качка, если они при мне не раз отходили от костра со словами «пойду поссу», и ни один не мыл после этого. Мне уже было всё равно, головку Алексея я взяла уже без всяких колебаний. В этот раз получалось куда легче, скоро он спустил мне в рот во второй раз, но спермы было уже не так много, я проглотила её всю.
Крайне довольный Алексей потрепал меня по голове, сказал даже, что я молодец, и громко объявив (нельзя без этого?), что идёт «отлить», ушел в темноту оставив меня в незавидном положении: со спущенными штанами и распахнутой кофтой стоящей на коленях перед двумя своими самыми страшными врагами на земле.
- Ну, Диман, - сказал Сергей, - наша марёха – невъебенная минетчица! Твоя очередь.
Качок отчего-то покраснел, пробормотал что-то вроде того, что он пропускает, он потом, «когда у вас уже не встанет». Внутренне я смеялась, я поняла, в чём его проблема: да он не «минимум пять раз за ночь» он и один-то мог с трудом. Что ж, мне было от этого только легче. Но торжество длилось не долго: расстёгивая джинсы ко мне приближался бритый. Новая волна страха захлестнула меня: если ему что-то не понравится, он успеет сделать со мной что угодно, прежде чем Алексей вернётся. Да и не могла я рассчитывать на его поддержку полностью, для таких людей их «понятия» и «пацанская дружба» сильней голоса совести, даже для тех, у кого она есть.
Я была готова, снова сделать минет, «отсосать» как они выражались, теперь Сергею. Повторяю, мне это стало всё равно. Когда внутри всё сломано, второй раз ломать нечего. Но с этим подонком не могло быть всё просто. Во-первых, он схватил меня за волосы так, что я боялась – выдерет, во-вторых ему было нужно, чтобы я непременно в процессе смотрела в его глаза. Я не могла выдержать его взгляд долго, но если отворачивалась – получала пощёчину. Иногда он вынимал член, и, постукивая им по моим губам, заставлял говорить ему унизительные для меня пошлости – это его возбуждало. Но ничего интереснее «я хочу сосать твой хуй» и «выеби меня, пожалуйста, в рот» он придумать не мог. Пожалуйста! Это слово было обязательным. Я должна была упрашивать его насиловать меня, ему было мало получить удовольствие трахнув меня или принудив к минету, мало запачкать юное, почти невинное тело, ему нужно было унизить меня, растоптать, не оставить в моей душе камня на камне. Таких людей надо стрелять, как бешенных собак, но не они, а мы сами выступаем в качестве добычи. Я сделала всё, как он приказывал, я так боялась, чуть не уписалась снова. Реально, не преувеличиваю. Сделала, как он сказал: не проглотила сперму и показала ему рот полный его ненавистным семенем. Тогда он отпихнул меня ногой, и, распевая блатную песню, пошел к поляне – выпивать со своим Диманом.
Я думала, падать уже некуда, но оказалось есть. Мне так часто повторяли, что я тварь, грязь, шлюха, блядь, шалава, марёха и минетчица, что именно этим всем и стала ощущать себя сама.
Когда вернулся Алексей (где он только пропадал?), я попросила у него водки, просила стакан, но он дал только половину. Я выпила это, запила пивом – вновь помогло. Я признаюсь, с той ночи я несколько лет потом испытывала проблемы с алкоголем, мне пришлось завязать совсем, поскольку грани я больше не ощущала.
Долгое время на меня, кроме Лёши, никто не обращал внимания, он же не был груб, мы даже о чём-то разговаривали. Как стоптанная трава, я медленно выпрямлялась – зачем только? Мне удалось в сопровождении Алексея удалиться пописать – очень давно хотелось, но я боялась – заставят у всех на виду. Лёша подождал, пока я писала скрывшись за валуном.
Сергей и Диман напивались. Настал момент, качёк ушел, якобы «поссать», но все поняли – блевать. «Поссать» у них считалось всенародным достоянием, а тошнота от алкоголя была зазорна.
Бритый вновь вспомнил про меня, и поскольку право на меня считалось у всех них равным, Алексей не мог этому помешать.
Язык у Сергея уже заплетался. Пьяный он не подобрел, он и раньше был ужасен, но теперь попросту осатанел. Мне пришлось лизать ему ноги – я лизала, лизала его грязные пятки и песок хрустел на зубах. И плакала, какая только влага стала слезами? Я думала, выплакала уже всё. Пришлось снова раздеться, пришлось стать раком на четвереньки. Сергей объявил мне что сейчас «выебет меня в жопу». А я уж надеялась, что этого не произойдёт! Он наслюнил палец и всунул мне его в задний проход – «разработать». Я кричала от боли. Потом пытался вставить, но у него уже плохо стоял – не получалось. Матерился, проклинал моё узкое «очко», но вынужден был отступиться. Для меня сносившей всё это безропотно, казнь была заменена на «соси», которое я восприняла почти с радостью, я отсосала, и мне казалось я легко отделалась.
После этого бритый, шатаясь, добрался до ближайшей бутылки и сделал из неё несколько больших глотков. Это его срубило. Потом завалился спать, в спальник он забраться так и не смог. Долго слышалось его бормотание, и лишь когда раздался храп, я ощутила облегчение.
Бритый ещё не заснул, как вернулся Диман. Наверно, конкретно его вывернуло, раз он так долго пропадал. Он качался как на палубе всем своим массивным телом, и ещё метров за десять начал орать «Сюда, шалава, я тебя выебу! Мне надо пять раз». Мыслей ослушаться у меня не возникало, но когда я сняла с него штаны – его член висел без признаков жизни.
- Соси, сейчас встанет.
Я взяла в рот этот мягкий отросток, но как не старалась – ничего не получалось. Он орал на меня – плохо сосёшь, давай лучше. Я пробовала все способы, о каких только слышала – без толку. Мне на щёку обрушилась пощёчина, вторая – третью перехватил Алексей. Наконец-то.
- Диман, бля, ну чего кипишуешь? Ну перебрал ты, не встаёт, все ж мужики так, ебать-копать. Подруга-то тут при чём?
Он говорил вкрадчиво, но я видела как побелела кисть качка, пережатая его пальцами у запястья.
- Я?! - запротестовал Диман. – Да я пять раз!..
И так далее. Алексей заговорил ему зубы (да он и сам был рад такому выходу, чем признавать своё половое бессилие), налил водки и уложил, наконец, спать.
Я оделась тем временем, застегнув кофту под горло. Костёр почти догорел, только угли тлели, но от них шел сильный жар. Смотрела, грелась, курила.
Алексей принёс свой спальный мешок, предложил лечь на него. Сам тоже сел, положив мою голову к себе на колени. Он ласково, да, ласково убрал с моего лица волосы. Взял из моих рук сигарету и сам первый раз затянулся, потом из своих рук дал затянуться мне.
- Ты же не куришь? – полуспросила я.
- Да хотел бы, нравится. Но дыхалку берегу. Иначе любой бездарь после третьего раунда убьёт.
Молчали, не знали о чём говорить. Он гладил мои щёки, ласкал мои уши, проводил по губам, немного оттягивая большим пальцем нижнюю губу и отпуская её. Потом снова. Проник тем же большим пальцем мне в рот: я обсосала его. А что? Сегодня меня не по одному разу трахнули в рот три мужика, так что там – палец.
Потом его руки спустились ниже, подобравшись к молнии на кофте.
- Можно?
Я даже не сразу поняла вопрос. Кто-то ещё спрашивал, можно ли добраться до моих грудей.
- Теперь всем можно, - сказала я безразлично.
Я вдруг вспомнила: у нас во дворе была девчонка, которую в 14 лет затащили в подвали изнасиловали. После этого она давала всем, кто бы не подкатил. Её презирали все: и девушки и парни, даже те, кто сами её трахали. И я в числе прочих девчонок… Теперь я стала такой же.
Алексей расстегнул мою кофту, гладил мои груди и соски: они тогда были девичьи, нежно-розовые, конической формы с нечёткими ореолами. Снова сказал, что мои груди красивые. Потом гладил мне живот, проникая под резинку штанов, сжимая выпирающие кости бёдер. Сказал:
- И вся ты очень красивая…
Я поблагодарила и попросила ещё сигарету.
- Послушай, - сказал он, решившись, - можно рассмотреть тебя между ног?
И оправдался за свою дурацкую просьбу:
- Просто когда трахаешься – не до того всегда…
Я бы расхохоталась, если б у меня не атрофировалось чувство юмора. Здоровенный парень, спортсмен, который только что принял участие в групповом изнасиловании, смущенно просил (меня же! Просил!) показать ему свои прелести. Но тогда я только кисло улыбнулась: можно.
Я повернулась на спальнике на спальнике ногами к нему. Приподняла бёдра и он снял с меня штаны – который уж раз за вечер. Я курила и смотрела на звёзды, не думая ни о чём, пока Алексей изучал мой половой орган. Он осторожно оттянул и отпустил волосы на лобке. Там была полоска шириной всего сантиметра три, уже начиналась эта мода, и копируя моделей плейбоя я сделала себе так же.
- Бреешь?
- Что?.. – сообразила и ответила: - Брею.
- Прикольно…
Он аккуратно раздвинул мои половые губы. Спросил, а где клитор. Я показала.
- Значит ты его трёшь, когда мастурбируешь?
Раньше у меня и в мыслях не было признаться в этом какому-либо парню, но тогда ответила просто:
- Да.
- По кайфу? У тебя если ЕГО ласкать – кончаешь?
Я выпустила дым и неопределённо пожала плечами:
- Я не то чтобы много оргазмов с мужчинами испытывала… От проникновения – никогда. А так, пару раз, если языком – именно его.
- До сегодняшнего вечера, ты хотела сказать…
Алексей улыбнулся самодовольной улыбкой. Я вдруг вспомнила про свою игру и про то, что я якобы дико тащусь от него.
- Да, до сегодняшнего… С тобой было очень приятно.
Я разгадала его. По сути, он был совсем не такой как его сообщники, не такой, как жалкий придурок Диман, и полная противоположность Сергею. Внутри себя он не был жесток, не было в нём тяги унижать и ставить ногу на горло любому, кто слабее. В отношении к женщинам он был даже относительно нормален, для него было важно в первую очередь доставить девушке удовольствие, от чего он получал его и сам. Но его судьба и его окружение обтесали его на тот же грубый манер. Всё хорошее, что в нём ещё оставалось, скрывалось под толстой скорлупой, под нечеловеческими законами – «понятиями». Чтобы спастись, мне нужно было пробить эту скорлупу.
Рабыни Древнего Рима… Кто-то пробился, кто-то спасся, но сколько же так до конца дней и влачило жалкое существование, в мучениях и унижениях, выполняя грязную работу и отдавая (отадвая ли? Спрашивали?) своё тело тем, кто по варварским законам имел на него право. Только самые красивые, самые сильные, самые по-женски талантливые умели пробиться сквозь всё это. А что было у меня? Юное, вчера ещё детское, сегодня поруганное тело, всё в царапинах и синяках от побоев, никакого опыта и никаких сил. Только одно: жажда выжить.
Я пыталась продумать и выбрать правильную линию. Поспешность могла всё испортить: потороплюсь и меня оставят здесь до утра… Второй встречи с бритым я бы не перенесла.
Тем временем между моих расставленных ног Алексей, наслюнив большой палец, массировал мой клитор. Вопрос: приятно мне? Конечно! Как же иначе! Благодаря вам, сволочи, этот самый интимный, самый нежный орган женской чувствительности атрофировался у меня надолго! Другие вопросы, которых обычно не задают. На что-то отвечала с безразличной откровенностью. Где-то привирала, если мне казалось, что это принесёт пользу.
Тут случилось нечто неожиданное: настороженно осмотрев храпящие тела сообщников, убедившись, что проснуться они не в состоянии, Алексей вдруг приник к моим половым губам ртом. Ожидала чего угодно, только не этого.
Раньше я очень любила оральные ласки. Именно таким образом мой первый мужчина много раз доводил меня до истомы, иногда даже до оргазма, и именно так он склонил меня первый раз к сексу. Но там, ночью, я не ощущала ничего. Сложно это, наверно, понять нормальной женщине… Просто что-то влажное и тёплое… Щекочет. Одно только, суто механически, безразличная к моей душе природа, немного увлажнила стенки влагалища, чему я была тогда только рада – легче в дальнейшем… Хотя, объективно говоря, технически он делал всё умело, я поняла, что не впервые, и что ему это нравится.
Приходилось показывать, что это нравиться и мне. Я вспоминала, как вела себя, когда меня ласкал мой Андрей, и старалась делать так же: выгиблась, подаваясь вперёд, гладила его по голове, стонала. Он всё продолжал и продолжал. Я вдруг поняла, чего он ждёт: пришлось изобразить оргазм.
Довольнее прежнего, он оторвался от меня, в очередной раз спустил штаны. Член у него опять стоял, не хуже чем прежде. На мою беду Алексей оказался с выдающимся темпераментом. И этому напору предстояло противостоять мне, измученной, неоднократно изнасилованной.
Он взгромоздился сверху и начал трахать меня в миссионерской позе. Приходилось с ним целоваться и по его желанию – обхватить его ногами. То, что он делал со мной – походило даже на настоящий секс, так могло показаться со стороны. Похоже, Алексей реализовывал то, что ему, возможно, позволяли не все его любовницы. Ещё бы, с обычной девушкой нужно быть настоящим мужчиной, нужно влюбить её в себя, заслужить её доверие, своими лаской и любовью раскрепощать её, подталкивая к реализации своих фантазий. Но с измождённой шестнадцатилетней «марёхой» этого ненужно, она всё выполнит, всё сделает, она ни в чём не знает отказа. Хочешь так? Конечно же! Хочешь сюда? Пожалуйста!
Вспоминаю об этом, как о главном унижении той ночи. Одно дело стать жертвой грубой силы, другое – пасть настолько, что изнасиловать себя самой.
Алексей вытащил из меня свой огромный член, я выпустила его с облегчением. Потом сел надо мной, стал тереться головкой о мои соски. Ему хотелось трахнуть меня между грудей, но они тогда были ещё не достаточно велики, чтобы хорошо сжать между собой ствол, к тому же смотрят в стороны. Отказавшись от этих попыток, он продвинулся чуть вперёд, так что его волосатые яйца болтались над моим лицом. Я лизала их, а когда насильник этим присытился – вставил член мне в рот. Алексей упёрся руками в землю, и совершая движения, наподобие отжиманий, натурально трахал меня в не совсем приспособленное для этого отверстие. Не смотря на то, что он всё же себя контролировал, мне было очень тяжело принимать и обрабатывать его монстра. К счастью, данная пытка продлилась не долго, уступив место другой.
Затем Алексей поставил меня на четвереньки, поскользил немного стволом в ложбинке между ягодиц, и вошел в меня снова. Сильные толчки раз за разом бросали меня вперёд, сильные руки тянули меня обратно и обе эти силы насаживали меня на его член, который распирал меня, который входил до упора. Стоны боли и стоны наслаждения так похожи, что он не сомневаясь принимал первые за вторые.
Снова я лежала на спине, он сидел на коленях над моей головой, говорил, что делать: щекотать кончиком языка его уздечку, лизать яйца или высовывать язык, чтобы он мог постукивать по нему головкой.
Как же долго он меня мучил этими и предыдущими действиями! Но, наконец, я заметила, что дышит он часто и вот-вот кончит.
- Дрочи! – приказал он задыхаясь.
Я потянулась рукой к его стволу, но он отстранил мою руку:
- Не мне, себе…
Я поняла, чего он хочет: стала тереть себе между ног, виляя бёдрами, другой рукой сжимая свои груди. Себе он дрочил сам: перед моими глазами быстро мелькал его кулак. Стоны его перетекли в хрип, семенная жидкость href='http://perec.ru/lib/article38/po/pol.htm' style='color: '>полилась на моё лицо… Ничего! Мне было не привыкать, на меня уже выливали в три раза больше. Я только зажмурила глаза, параллельно изобразив ещё один оргазм: будто я могла тогда получить удовольствие от чего либо, тем более от онанизма!
Потом – как обычно, для меня стало привычным высасывать из ствола, который вновь очутился во рту, остатки спермы. Так пока он не начал расслабляться. Затем Алексей своими пальцами сам собрал сперму с моих век и щёк, пальцы мне тоже пришлось обсосать… Ну и что? Я же говорила: мою брезгливость растоптали вместе с гордостью.
Алексей был мной доволен. Доволен, доволен, тысячу раз повторила за рассказ – но это так и было, я сама для этого старалась – ублажить его. Впрочем, тогда он уже был не доволен, а, наверно, счастлив. Во всяком случае, светился как школьник, которому в первый раз повезло.
Я села, закурила. Штанов уже не одевала – к чему? Светить десять раз трахнутым влагалищем перед мужиками стало чем-то обыденным. Согревалась же жаром от углей. Алексей сел рядом. Последовали раccпросы: а хорошо ли мне было? Ну конечно же! Получила порцию комплиментов по поводу своей красоты. Оказалось так же, что у меня и «киска» очень красивая, а так же, что с членом во рту или со спермой на лице я выгляжу гораздо сексуальнее… Резюме же было потрясающим:
- Классная ты девчонка. Я бы с тобой встречался, жаль, что ты теперь опущенная…
Всё, что ещё было не совсем растоптано в моей душе и не слишком заплёвано, всё моё ущемленное чувство справедливости восстало от этих слов. Алексей и сам не ожидал такой моей реакции, он опешил и даже приник на первое время.
Я говорила много, сумбурно и эмоционально. Потом он начал отвечать мне, спорили.
Я никого не трогала, хотела просто прогуляться и искупаться ночью. Вы захватили меня, били, под угрозами заставляли выполнять свои прихоти. Разве не вы сами опускали меня? И что, теперь я не гожусь даже тебе?
Да всё просто: раз гуляла одна – сама хотела. И зря я вообще Серёгу на хуй послала. А по понятиям просто получается, что если девушка делала парню минет, даже если своему законному – она опущенная.
По понятиям, а по совести?
По понятиям – это и есть по совести. И вообще, без понятий никак нельзя. У одного такая совесть, у другого другая. Нужен ЗАКОН. Номальные живут по понятиям, а кто нет – быки. Дело нормальных «учить их жить». Я была «не права» и по понятиям «отвечала за базар».
Я поняла, что в этой области – железобетон, тут нахрапом не пробьёшь.
- Лёш, ну если я тебе нравлюсь, что ж ты делил меня с ними?!
- Ну, я же не знал сначала…
Как он объяснил, с самого начала он ещё мог заступиться, сказав сообщникам, что я ему «для души» но потом, когда меня уже трахнули – стало поздно. Потом у всех у них было на меня равное право, с приоритетом даже у Сергея, ведь именно его я послала на три буквы. И вообще пацаны никогда не должны «сраться из-за баб». А Серёга – его друган, он там его когда-то от чего-то спас. С тех пор не дружба – гранит.
Я зашла с другой стороны:
- Хорошо, Лёша, но ты ведь знал понятия, да? Ведь ты первый дал мне в рот, выходит, хотел меня опустить?
Смутился. Ответил путано. Суть я уяснила: опускать не хотелось, но хотелось дать в рот, а раз уж пацаны всё равно бы, то и он за компанию. К тому же хотел мне помочь: он ведь аккуратно, да и мытый у него был… Да ведь и мне – понравилось?
- Понравилось, Лёшенька. У тебя классный, большой член…
Я видела, что моя древняя как мир лесть попадает в точку.
- А тебе понравилось?
- По кайфу, - ухмыльнулся он. – В первый раз – а так кайфово.
- Но скажи мне: со своей обычной девушкой – неужели бы ты не хотел, чтобы она тебе делала минет регулярно?
Ага. Выяснилось-то, что все это делают, но тайно. Если никто не знает – нормально, но если бы кто-то узнал – она была бы опущенная. Ну вроде как я: я и ему сосала, и Серёге, и Диману, и все это видели. Но как же понятия? Выходит, все живут не по понятиям? Ответа на этот парадокс он не знал. Уверена, ему задумываться об этом и в голову не приходило. И всё же я подтолкнула его к сакраментальной фразе:
- Понятия понятиями, а своя голова на плечах…
Тут мне в голову пришло ещё кое-что:
- А то, что ты мне сделал?... – с намёком на кунилингус. – Ты теперь тоже опущенный, по понятиям?
Но я перегнула планку. Алексей метнул быстрый взгляд на спящих, а потом, грубо схватив меня за подбородок прошипел:
- Попробуй расскажи только – убью.
Я испугалась. В тот момент всё могло пойти прахом, поэтому я быстро сказала:
- Ещё чего, никому – не сомневайся!
И, стараясь быть кокетливой, добавила:
- Мне так понравилось… Ты так классно лижешь…
Для убедительности я захватила губами его палец и изобразила нечто похожее на то, что меня заставляли делать с половым членом. Алексей расслабился и улыбнулся. Заявил с апломбом:
- Уметь надо…
Я выдохнула с облегчением. Со злорадством подумала тогда, какие же мужчины всё-таки идиоты. Самовлюблённых и самодовольных их даже не надо обманывать: достаточно не разуверять. Наверно, поэтому проституция неискоренима: они всегда будут верить, что шлюха под ними кричит не за сто баксов, а от удовольствия. Конечно-конечно, с другими за деньги – но ты особенный.
- Тебе правда понравилось? Ты ещё хочешь?
- Да, а тебе? А ты? Ты ведь сам захотел, я бы и так дала…
Дала бы. Куда б делась с подводной лодки. Но этот вопрос интересовал меня искренне: странно для насильника ублажать насилуемую орально, не так ли? И вдобавок я надеялась таким образом усилить своё влияние… Шлюха старается: чтобы больше заплатил, чтобы ещё пришел. Я - не за деньги, цель была иной, но те же методы…
Ох, не думайте, что я и в самом деле так чётко всё рассчитывала. Я действовала по наитию. Анализирую сейчас, а тогда боролась.
Тем не менее, с тех пор, несмотря на грязь и нижайший уровень, и всё прочее, что сопровождает проституцию – к самим проституткам я во многом изменила отношение. Что-то есть в проституции исконно-несправедливое, сермяжная женская истина, что-то, что я испытала на своей шкуре, и чему всегда буду сочувствовать.
Объяснения Алексея были туманны. Возможно, он прекрасно умел находить слова в перепалках, «давить базаром», но совершенно не умел выражать свои эмоции и мысли. Где не знал других слов – заменял матом, хотя, как я говорила, в разговоре со мной старался его избегать (тоже странно, да?). Тем не менее, я поняла многое. Ему нравилось само по себе доставлять удовольствия девушке таким образом, ощущать её реакцию. Его возбуждал сам по себе вид женских половых органов, а у меня к тому же оказалась «красивая киска», выбритая как раз так, как ему нравилось. Не знаю, как мужчины это оценивают, и не говорят ли это все и всем подряд, но и в будущем мне говорили то же самое. Сейчас мне пришла в голову мысль, не этому ли факту я в значительной мере обязана тем, что пережила ту ночь, и она не кончилась для меня много хуже? Не знаю. Но как-то, психологически, это на него всё же повлияло.
Вдруг, посреди изъяснений, матерясь себе под нос, проснулся бритый. Я чуть не упала в обморок. О |
